Untitled.FR11.rtf5

И опять появился шанс, что все закончится миром, и Петр Николаевич про­сто забьет этого козла Петрова, и наутро в овраге найдут его труп, но сорок восьмая гражданская война все-таки не начнется, а если и начнется, то не так и не в этот вечер.

И вот тут, когда вроде бы всё так мирно и хорошо устроилось, Катька вскочила вдруг, опрокинув в костер котелок с варевом, и с криком: «Наших мочат!» — по­бежала вдоль насыпи.

Очень не хотелось Петру Николаевичу идти в этот вечер на гражданскую во­йну, хотелось просто оттянуться с друзьями, отдохнуть маленько от забот, и вот надо же .

От расстройства он даже Петрова добивать не стал.

Вытащил из кармана поллитру и, отпив половину из горлышка, протянул бу­тылку поверженному бухгалтеру.

— Вот ведь дура! — сказал он. — Отдохнуть по-человечески не даст.

— Я же говорю, что шпионка она... — глотнув водки, сказал Петров. — Не сер­дитесь, Петр Николаевич, а ведь и в самом деле: не НАТА ли ее заслала к нам?

Петр Николаевич задумчиво посмотрел на свой кулак, но бить Петрова не стал.

— А хрен ее знает... — сказал он. — Может, и правда шпионка.

Подумал немного и добавил:

— А ты, Петров, тоже много на себя берешь. Как тебя угораздило нелепость такую сказать? Ну, что еврей ты... Ты что своим умом думаешь? В антисемиты меня записать хочешь? А я ведь и по понятиям могу разобраться с тобой.

— Что вы, что вы, Петр Николаевич! — Петров от испуга поперхнулся водкой, и бороденка его задрожала от страха. — Ну, как вы такое думать можете? Разве бы посмел я! Так, по глупости своей козлиной ляпнул! Что вы! У меня и в паспорте так национальность обозначена, дескать, Петров — козел вонючий. Убили бы меня, с вас бы только за козла и спросили, а больше не за что спрашивать . Ника­ких бы последствий для вас не было.

— Ну, то-то. — смягчаясь, сказал Петр Николаевич, который ничему в жиз­ни не удивлялся и ничего не боялся, кроме как прослыть антисемитом. — Так-то лучше . Ну, пошли что ли? Кажись, уже стреляют там...

Петров торопливо допил водку и вскочил.

— Пойдемте, Петр Николаевич! — радостно сказал он.

— Запевай тогда! — скомандовал Исправников.

—Дан приказ ему на запад.

Ей в другую сторону...

— запел Петров.

— Уходили рэкетиры

На гражданскую войну!

— подхватил Петр Николаевич песню о тревожной рекитерской юности.

ШЕСТОЕ АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ.

ОКОНЧАНИЕ

Некоторые читатели, без сомнения, удивятся, почему я так подробно рассказы­ваю о начале сорок восьмой гражданской войны.

Мне уже досаждали этими вопросами.

— Чем, — спрашивали, — Давид Эдуардович, заурядная сорок восьмая граж­данская война привлекла внимание такого крупного деятеля Всепланетного ма­сонства, как вы? Ведь во время сорок девятой гражданской войны, когда брокер Нужников выкатил из своего киоска гаубицу и начал обстреливать здание вокзала, где заседал Городской Комитет Охраны Рельсы, события разворачивались гораздо драматичней.

Ну, что тут сказать .

Я мог бы сослаться на инструкцию Центра Всепланетного Масонства, пред­усматривающую, что при передислокации в другую Галактику населения пред­почтительнее использовать как раз такие вот неприметные, как сорок восьмая гражданская война, приемы . Но вы понимаете, что разглашать инструкцию я не имею права.

Хотя и опирается эта инструкция на вполне открытые источники, многие из которых вы можете найти в книге Н.Ф. Федорова.

Помните про неродственность, которая в ее причинах обнимает и всю природу, как слепую силу, не управляемую разумом?

Подумав так, я достал из ящика стола милицейскую фуражку с красным околы­шем и задал вопрос Федору Михайловичу Любимову, правда ли, что его супруга Екатерина Ивановна Любимова является шпионкой НАТО.

— Какая Ната? — удивился господин Любимов, не сводя глаз с моей фураж­ки. — Я не знаю, гражданин начальник, никакой Наты. Катьку знаю. Розу знаю. Помнишь, гражданин начальник, у Тургенева. Как хороша, как свежа была Роза!

Но я не позволил ему уйти от ответа.

— А Сара? — спросил я, показывая ему масонский знак.

— Да, Додик. — сказал Федор Михайлович. — Сара тоже была тогда свежа!

— Но тогда не лукавь, Федя, и расскажи и про Нату . Неужели ты мог забыть Нату?

— Как же я мог забыть Нату, Хавьера Салана и Мадлен Олбрайт? — сдался Федор. — Зачем ты говоришь такое, начальник?! Еще Иван Сергеевич Тургенев писал, как хороши, как свежи были Роза, Сара и Ната.

— А Сербия?

— А что Сербия, Додик? Сербия — не Роза, не Сара, не Ната и даже не Черно­мырдин.

— Но Роза.

— Но Сара. Но Хавьер Салана!

— Но Ната. Но Мадлен Олбрайт!

Мы долго беседовали так с Федором Михайловичем Любимовым, пока он не превратился в мое отражение в зеркале . О! Я многое понял в тот вечер.