Untitled.FR11.rtf5

Но теперь, когда священник как будто «докрестил» его, они снова успокоились. Они так и «не поняли, в чем дело», как отмечает Борис Николаевич.

Замечание очень верное.

Тогда Клавдия Васильевна и Николай Игнатьевич действительно не поняли, да и не могли понять, что случилось...

Глава четвертая

Кто жил в сельской местности, тот знает, как трудно жить упырю в русской деревне...

Многовековая отсталость от цивилизации, рабская психология, пронизываю­щая каждую клеточку деревенского бытия, мешают нормально развиваться всему, хоть сколько-нибудь отличному от убогого ординара.

Вспоминаешь многочисленные предания о горестной судьбе деревенских упы­рей, и становится жутковато — ведь такая судьба ждала и Бориса Николаевича. Всеобщее отчуждение, ожесточенная травля, самое грубое попрание всех прав и свобод личности...

Вся глубина российской отсталости в этом вопросе отражена в толковом сло­варе Владимира Даля.

«Упырь, — написано там, — перекидыш, перевертыш, оборотень, бродящий по ночам ведьмаком, волком или пугачем и засасывающий людей и скотину; кро­восос (вампир?); злые знахари по смерти бродят упырями, и, чтобы угомонить их, раскапывают могилу и пробивают труп осиновым колом».

Вот, эта лавина многовековых предрассудков должна была неминуемо обру­шиться на маленького Борю...

«Детство было тяжелое... — мужественно признается он в своей «Испове­ди». — Еды не было».

И хотя из дальнейшего повествования становится ясно, что вначале малень­кий Боря до смерти засосал отцовскую лошадь, а потом и коровёнку, но жалоба Бориса Николаевича на недостаток питания не кажется нам преувеличением. Еще в восемнадцатом веке выдающийся немецкий исследователь Томас Щютц уста­новил, что одной только животной крови недостаточно для нормального развития организма подрастающего упыря. Отсутствие в его рационе человеческой крови может привести к необратимым изменениям в психике и даже физиологии.

Поэтому-то Клавдия Ивановна и Николай Игнатьевич, всерьез обеспокоенные здоровьем ребенка, и решили уехать из деревни.

«В 35-м году, — пишет Б.Н. Ельцин, — когда уже и корова сдохла», родители переехали в Пермскую область на строительство Березниковского калийного за­вода. Поселили их в бараке, где был «общий коридор и двадцать комнатушек».

Я не хочу идеализировать стройку...

Та же пещерная мораль царила здесь, а в бараках отсутствовали самые элемен­тарные для цивилизованного общества удобства...

Но с едой для маленького Бори стало получше. С утра взрослые уходили на работу и четырехлетний Боря получал возможность во время детских игр пить кровь своих сверстников. Высокая детская смертность тогда ни у кого не вызыва­ла подозрений.

Очень скоро Боря окреп и сделался признанным заводилой у местной детворы. Каждый день он придумывал что-нибудь веселое и необычное...

Это Боря научил ребят перебираться на другой берег Зырянки, прыгая по плы­вущим бревнам.

«Ловкость нужна для этого неимоверная, — с удовольствием вспоминает Бо­рис Николаевич сейчас. — Наступишь на бревно, оно норовит крутануться, а чуть замедлил секунду — уходит вниз под воду, и нужно, быстро прыгая с одного брев­на на другое, балансируя, передвигаться к берегу. А чуть не рассчитал — бултых в ледяную воду, а сверху бревна, они не позволяют голову над водой поднять».

Сам маленький Боря чувствовал себя под водою неплохо, он уже знал, что в такой воде никогда не потонет, но его приятелям приходилось несладко. Только к весне выносили воды Зырянки детские трупики...

В веселых детских играх, невольно сравнивая себя с остальными сверстниками, и открывал Боря все новые и новые способности, заложенные в нем от природы.

Этот процесс почти интуитивного познания самого себя был сладостным и упоительным...

И вот тогда-то едва не совершилось непоправимое.

Возможно, Боря, увлекшись, забыл про осторожность, возможно, классная ру­ководительница почувствовала что-то необычное, но она застала Борю, когда тот высасывал кровь у очередного приятеля.

До сих пор Борис Николаевич с ужасом вспоминает об этом моменте своей биографии:

«Учительница была кошмарная. Она могла ударить тяжелой линейкой... могла унизить...».

Подобного посягательства на свою свободу, на свое право вырасти упырем Бо­рис не мог вынести.

«Я стал ходить всюду: в районо, гороно... Кажется, тогда первый раз узнал, что такое горком партии. Я добился создания комиссии, которая проверила работу классного руководителя и отстранила ее от работы в школе».

Как полагают некоторые исследователи, учительницу вскоре посадили.

Поражает скромность Бориса Николаевича.

Сухо, почти протокольно излагает он факты биографии. Дескать, пошел, напи­сал куда следует, злую учительницу убрали...

Но это ведь только на словах легко, а в реальной жизни?

Сколько тут скрытого драматизма!

Мы знаем сейчас, что в те годы тиран Сталин развернул неслыханные гонения на упырей, еще недавно бывших его товарищами по партии. Он убирал их — какая неслыханная жестокость! — райкомами, обкомами, целыми упыриными съездами.