Untitled

Марк Ханна, который испытывал отвращение к республиканским боссам только тогда, когда они выступали против него, не мог придумать лучших противников, чем два оставшихся препятствия на пути Маккинли к номинации: Мэтью Куэй из Пенсильвании и "легкий босс" Томас Платт из Нью-Йорка. Куэй был эрудирован, искушен и коррумпирован. Он определял политику как "искусство отбирать деньги у немногих и голоса у многих под предлогом защиты одного от другого". Он брал много денег. Налоги на зарплату служащих, занимающих покровительство, плата за занятие прибыльных должностей, выплаты от банков, в которых хранились государственные средства, проценты от прибыли, получаемой от вложенных банками государственных средств, плата за доступ и многое другое приносили деньги, необходимые для работы сложной республиканской машины. Обычно ему лучше удавалось держать язык за зубами; он славился тем, что "умел молчать на шестнадцати разных языках". Он также был мастером информации. Он знал, что оппоненты и его собственные законодатели не хотят, чтобы он знал, и умел использовать эту информацию. Карты, которые он хранил на отдельных законодателей, были известны как "гробы Куэя". Они могли положить конец карьере. Платт не обладал ни эрудицией, ни харизмой и был почти так же неспособен вести беседу, как произносить речь. Но он был таким же расчетливым и проницательным, как и Куэй. Платту и Куэю нужен был кто угодно, только не Маккинли, которого, как они знали, они не могли контролировать. Когда Рид потерпел поражение, у них не было убедительной альтернативы, а Ханна уже приняла их как врагов. Это была кампания "Маккинли против боссов" и "народ против боссов".41

Задача Маккинли заключалась в том, чтобы не проиграть, и трудно было представить себе обстоятельства, при которых он мог бы проиграть, если бы был выдвинут. Ужесточение позиции по золотому стандарту изначально создало для него проблему, поскольку он был мягким биметаллистом. Он обещал работать над международным биметаллическим соглашением, сохраняя при этом "наш нынешний стандарт". Но в начале 1896 года, когда его высмеяли за попытку перепрыгнуть через забор, он выступил за золото, не исключив в конечном итоге биметаллизм. Республиканская платформа повторила его позицию: золотой стандарт до тех пор, пока не будет достигнуто международное соглашение о биметаллизме. Хотя золотой стандарт стал рефреном грядущей кампании, Маккинли на самом деле только напевал. В основном его волновали тарифы.42

Катастрофы на Среднем Западе в конце 1880-х и начале 1890-х годов сделали республиканцам прививку от опасностей в этом важнейшем регионе. Они постарались подавить реформы евангелистов, в частности запрет и закон об обязательном изучении английского языка в школах, которые раскололи их базу и стоили им контроля над Верхним Средним Западом. Они использовали депрессию, чтобы сделать демократов грушей для битья, и каждый удар попадал в цель. Они обвиняли демократов в неспособности к управлению, и это, по большому счету, было правдой. Они обвиняли Кливленда в неспособности отреагировать на депрессию и восстановить процветание. Восстановление процветания было не под силу любому президенту, но Кливленд мало что сделал для облегчения страданий нации. Демократы в 1892 году обвиняли республиканцев во враждебности к труду, а тарифы - в том, что они являются инструментом бессердечных работодателей. Республиканцы изменили обвинение на противоположное. Теперь демократы были враждебны к труду, а тариф - путь к процветанию. За пределами городских районов с преобладанием машин и нескольких штатов, таких как Иллинойс, контролируемых демократами-рабочими, было трудно понять, почему рабочие должны голосовать за демократов. Рабочие ненавидели Кливленда за Пулман и его последствия. Дебс, вышедший из Демократической партии, был героем рабочих.43

По другую сторону Миссисипи разгневанные западные фермеры представляли предстоящие выборы как выбор между популистами и республиканцами. У фермеров Запада и Юга, производящих хлопок и пшеницу, были причины для гнева и отчаяния. Цены на хлопок в Джорджии в 1894 году были меньше половины от максимума 1881 года, а цены на пшеницу на Среднем Западе и Западе упали на две трети от послевоенного максимума, даже несмотря на рост стоимости сельскохозяйственных кредитов. Однако успех республиканцев в 1894 году и их собственное антимонопольное крыло к востоку от Миссури и на Западном побережье давали Великой старой партии, как стали называть себя республиканцы, основания для оптимизма. У демократов оставался только Юг, и даже там восстание популистов, хотя и не принесло пока реальных успехов, но, как, например, в Северной Каролине, показало признаки угрозы демократическому контролю.44