Unknown

Малая, дай на пиво!

Посвящается Brittani Yopp

"...жить лишь дарованным тебе мгновением, наслаждаться, любуясь луной, цветением вишен, осенними листьями кленов, петь песни, пить вино и развлекаться, ничуть не заботясь о нищете, вызывающе глядящей нам в лицо, бездумно отдаваться потоку, подобно тыкве, бесстрастно влекомой течением реки - это то, что мы называем укиё."

Пролог

Летом 2015 года, катаясь на велике по окрестностям, я вдруг решил сделать остановку возле «Борисов-Арены».

Устало присев на лавку и вставив «капельки» в уши, я наслаждался тягучим как ликёр Бейлис, голосом Ланы Дель Рей.

Июльский вечер медленно подкрадываясь с Запада, поднимал одеяло сумерек с прогретого за день асфальта.

Я вдруг вспомнил слова одного, полного иронии и сарказма престарелого любителя всяких интересных веществ:

-Сумерки, это трещина между мирами.

Понимание, что мне больше не нужно никуда идти и нечего больше искать, вдруг невидимой волной затопило меня.

Больше не было вопросов, а ответы не требовали расшифровки.

Я мгновенно понял, что имел в виду Керуак, когда сказал: «Мне внезапно стало ясно, что я никого не должен учить тому, что понял сам».

Посидев ещё минут пятнадцать и провожаемый неярким багрянцем заката, повернув бейсболку назад козырьком, я покатил домой.

Глава I

И увидел Бог все, что Он создал, хорошо.

Пробуждение было ужасным.

Еще до конца не вынырнув из сна, и словно в калейдоскопе кружащихся лиц каких-то б***й, стробоскопических пульсаций ночного клуба и оскаленной физиономии Остапа, который танцуя без майки выглядел как вурдалак в поисках Селин из «Другого мира», я уже с тягучей тоской которой позавидовал бы преданный читатель Достоевского незамедлительно и беспросветно понял - этот бодун будет для меня последним.

Один глаз медленно, как луч Хищника в поисках старика Арни, начал обшаривать стены и кровать, на которой раскинув свои беспомощные копытца лежало моё отравленное «Аквавитой» тельце.

Fuck, как мне было плохо.

Пересохшим от сушняка языком я попытался позвать:

- Зубастый!

Мне казалось, что мы вчера вернулись домой вместе.

Тишина была страдальцу ответом.

Скосив голову влево и от напряжения чуть не блеванув, словно ржавый капот старины «Крайслера», найденного рейнджером в Большом Американском каньоне, я открыл второй глаз. И пожалел.

Тошнота накатила так быстро, что даже чуваки ожидающие девятый вал на хлипком плоту от удивления открыли бы рот. Судорожно хватая воздух и издавая громкие рыки, впрочем, блевать было нечем, я даже нашел в себе наглость приподняться над кроватью и в полумраке комнаты слегка оглядеться.

Словно акула, почуявшая капельку крови незадачливого пловца в прибрежных водах, истерзанное похмельем сознание мгновенно вырвало из мельтешащих мурашек перед глазами недопитую бутылку сорокаградусного дерьма на кедровых орешках.

Теперь надо было во что бы то ни стало, добраться до священного Грааля.

Шаг первый - плавно, без лишних движений сесть вертикально. Так! Я сказал без резких движений! Посидели, отдышались...

Шаг второй – медленно, словно циничная профессионалка из порно, опускаемся на коленки, и как грациозная, но постаревшая кошка, на четвереньках подползаем к столику где и стоит пузатый сосуд с соком, за который Мишки Гамми продали бы почку.

Шаг последний и самый главный - берем трясущимися руками (сегодня еще даже очень ничего), бутылочку с содержимым, за которое в некоторых не вполне приличных компаниях могут запросто пробить голову, и стуча по краешку рюмки наливаем половинку.

Вся «Вьетнамка» знала, что Американец пьет половинками, поэтому ничуть не презирая себя берем во вторую руку остатки запивона, и жжахх! Быстрым движением руки, брюки превращаются..., впрочем, о чем это я?

Пойло, могущее посоперничать с напалмом в силе воздействия на боевую силу противника, проваливается куда-то в бренное тело, и сразу же запив остатками «Бела-колы» лекарство, которое в идеале излечит нас получше некоторых Средневековых лекарей, ждём прихода.

Этта всегда философский вопрос в течение нескольких секунд - пойдет или не пойдет. Даже дядя Данзас на дуэли великого поэта был вероятно менее взволнован чем дядя Вова сейчас.

Ccууккааа! Волна первобытного ужаса, словно чужой из живота бедняги Кейна нахлынула, и запустив пульс как «Шаттл» выбитый под жопу с мыса Канаверал, к удивлению успокоилась. Про-ва-ли-лось!

Гыыы. Подышав глубоко ртом для приличия, можно уже сесть на пол и оглядеться вокруг. Инвентаризация содержимого столика привела к невеселым размышлениям. Четверть бутылки настойки, ноль запивона, полпачки «Кэмел Лайт», зажигалка, крышка от маринованных огурчиков креативным мозгом бухариков переделанная под пепельницу, смятые деньги, с покрасневшими от стыда нуликами признающиеся что за них не купить даже бутылки пива. Всё. Здесь было место для эмотикона обозначающего грусть.