Unknown

Той ночью генерал Роуз связался со специальным представителем ООН в бывшей Югославии Ясуси Акаши и сказал ему, что нападение на его команду ОССК в Горажде, которое, должно быть, было спланировано заранее, дало ему четкие основания для того, чтобы обратиться за непосредственной поддержкой с воздуха со стороны НАТО. Он надавил на Акаши, чтобы тот дал разрешение на атаку. Однажды, когда группа французских наблюдателей ООН попала под обстрел сербов, ООН дала разрешение на нанесение воздушного удара по нападавшим. Атака так и не состоялось, потому что сербский штурм уже закончился, и нападавшие рассеялись на все четыре стороны, к тому времени как ООН закончила охать и ахать.

На этот раз генерал Роуз был полон решимости не стать жертвой той же бездумной бюрократии. Пока ООН бездействовала в Нью-Йорке, в штаб-квартире НАТО под Брюсселем планировщики начали готовиться к такому непредвиденному обстоятельству. Ранение в мягкие ткани Рэя могло привести к интересным последствиям.

Следующее утро, девятого числа, стало для нас в Мостаре знаменательным. Кейт, Пол, Адриан и я встали пораньше и отправились в город, чтобы начать картографирование, которое стало важной прелюдией к отводу мусульман и хорватов с линии фронта. Под руководством Мохаммеда, моего гида, я прошел по траншеям, бункерам и чердакам, которые отмечали передовые позиции в центре города, и нанес их точное местоположение на карту с помощью моего портативного GPS-приемника

Как только я записал координаты, которые были указаны с точностью до полуметра или около того из космоса, я записал их в блокнот, из которого позже перенес информацию на карту улиц. Мы не только отмечали места дислокации, но и считали людей в окопах, уделяя особое внимание местам их массового скопления - так называемым удерживаемым районам. Как только я нанес на карту 800-метровый фронт в пределах города, я вернулся в ночлежку и начал переносить данные на мастер-карту. Это должно было стать основой юридического документа, с которым обе стороны, хорваты и мусульмане, должны были согласиться и подписать, прежде чем я доставлю его в ГВ утром одиннадцатого числа.

Составление карты центра города заняло большую часть утра. Все шло так гладко, что я был в приподнятом настроении. Однако никогда не стоит терять бдительность. Я был в одном доме, перешучивался с компанией стариков, которые потихоньку накидывались сливовицей, когда я случайно сказал Полу:

- Это здорово, правда, - поддерживать мир?

Старик, который услышал мое замечание, поднялся на ноги и подошел к тому месту, где я стоял. Он положил руку мне на плечо и отвел к бойнице в стене своего бункера. Он указал на дом через дорогу. Это было чудо. Земля вокруг была изрыта артиллерийским огнем. Не было ни одного дома, который не был бы поврежден или наполовину разрушен до основания. Кроме его дома.

Я повернулась к нему и улыбнулась, ожидая увидеть отражение какой-нибудь мысли в его глазах. Но они оставались тусклыми и безразличными. Я подумал, что это из-за выпивки.

- Послезавтра, когда мы подпишем договор с хорватами, - сказал он хриплым голосом с сильным акцентом, - этот дом, мой дом, где я родился, а до меня мой отец и дед, будет передан хорватам. И ни за что.

Он оставил меня смотреть на пустырь. Я услышал, как он вернулся к своему стулу и сел. Я хотел обернуться, но не знал, что сказать. Позади себя я услышал звон бутылки о стекло. Тогда я понял, что это был не праздник, а поминки. Вскоре после этого я извинился и ушел.

Почему в некоторые дни нам сходит с рук повторение наших ошибок? Как человек, который не верит ни в какую высшую инстанцию, кроме начальника Штаба обороны, я могу только заключить, что это какой-то механизм природы, предупреждение, призванное помешать сегодняшним идиотам стать завтрашними мертвыми идиотами.

Во второй половине дня, после того как я убедился, что с Кейтом по хорватскую сторону границы все в порядке, мы с Полом отправились за город, чтобы продолжить операцию там. Во всяком случае, позиции за пределами города было легче нанести на карту, поскольку они проходили по относительно четким линиям, без сумасшедших зигзагов, которые имели место в самом Мостаре. Однако в какой-то момент я столкнулся с проблемой. Я шел по длинной линии траншеи, когда все внезапно прекратилось. Примерно в пятидесяти метрах перед позицией я увидел параллельную линию траншеи, тянувшуюся метров на тридцать или около того, которая затем снова уходила назад, так что все это напоминало что-то вроде буквы U, неестественный изгиб на безупречной в остальном прямой линии, которая тянулась километры за километром.

В этом не было никакого смысла, поэтому я вызвал старшего офицера-мусульманина по этому участку связи и сказал ему, что нам придется соединить точки, так сказать, выровнять линию.