Unknown

Она стоит прямо перед окном, в обрамлении стекла, ее тело представляет собой затененный силуэт с золотыми краями. Она все еще танцует, пробегая руками по волосам и фигурам.

Медленно она расстегивает молнию на толстовке. Она выскальзывает из него, томно стягивая рукава с рук, затем отбрасывает его от себя, так что он пролетает через комнату и приземляется на абажур. Под ней только тонкая майка, сквозь которую я ясно вижу очертания ее сосков, форму серебряных колец и углубление пупка.

Затем ее джинсы: она расстегивает молнию спереди, ее пальцы легкие и дразнящие, не торопясь. Отвернувшись от меня, она натягивает джинсы на круглую задницу, разделенную стрингами пополам.

Я хочу расстегнуть молнию на своих штанах, потому что мой член бушует против ширинки, но я жду, не отрывая глаз от Мары, щеки пульсируют от того, как сильно я их кусаю. Она разжигает мой огонь. Желание вскочить с кровати и схватить ее мучительно. Мне нужно все, чтобы оставаться на месте.

Она запрыгивает на подоконник, поднимает ноги и ставит босые ступни на противоположную сторону рамы, чтобы можно было снять джинсы. Она отбрасывает штаны в сторону, вставая то на колени, то на ноги, стоя в кадре спиной ко мне.

Опираясь руками на верхнюю раму, она делает медленные круги бедрами, покачивая своей персиковой попкой, дразня меня, соблазняя...

Ее фигура, вырисовывающаяся на фоне заходящего солнца, сияет, как кариатида, словно она поддерживает все здание.

Я никогда не мог слепить что-то настолько идеальное.

Она снимает нижнюю рубашку и бросает ее за спину. Он приземляется мне на колени. Я беру скомканный хлопок, еще теплый с ее тела, и прижимаю его к лицу, вдыхая ее опьяняющий аромат.

Мысль о том, что кто-то еще может стоять под этим окном, что он может посмотреть вверх и увидеть вид, которого я еще даже не видел, приводит меня в бешенство от ревности.

Мне нравится это чувство. Я всегда конкурирую за Мару, за ее внимание и за ее тело.

Мне нравится соревноваться.

Мне нравится побеждать еще больше.

Маре плевать, что мы находимся на седьмом этаже, и между ней и обрывом в сто футов находится лишь тонкое оконное стекло. Она все еще танцует, ее тело гибкое и извилистое, как змея, перекатывается и покачивается, гипнотизируя меня.

Теперь она поворачивается и спрыгивает вниз, делая медленные чувственные шаги ко мне, прикрывая руками грудь. Она ласкает эти груди, сжимает их, а затем открывает мне их совершенство, словно открывая двери в рай.

У меня течет слюна.

Мой член пульсирует с каждым ударом моего сердца.

Начинает звучать припев песни:

О, ты не знаешь, разве ты не знаешь…

Боже, черт… он джентльмен

Мара бросает на меня озорной взгляд, давая понять, что она специально выбрала эту песню.

Я уже прекрасно знал, что она скопировала свою картину дьявола по моему образцу. После Шоу тоже — когда она это писала, она не была до конца уверена, кто из нас похитил ее на улице.

Она думает, что я соблазняю ее на путь зла.

Я не согласен.

Я хочу помочь ей найти свою истинную сущность, так же как она помогает мне найти мою.

Я не знаю, становлюсь ли я лучше. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что я обнаруживаю в себе новые способности. Силы, которые я не мог использовать, пока Мара не указала мне путь.

Повернув тело в сторону, Мара делает вид, что стягивает стринги с бедра, а затем снова натягивает их вверх.

Я издал стон.

Зло ухмыляясь, она поворачивается в другую сторону и повторяет свои поддразнивания с другой стороны.

— Иди сюда, пока я не разорвал тебя на куски, — рычу я.

Мара разразилась восторженным смехом и стянула с себя нижнее белье, отбрасывая его.

Форма ее мягкой маленькой киски заставляет меня умереть от желания потереть ее пальцами, ощутить ее языком. Мне хочется уткнуться в него лицом, как я это сделал с ее рубашкой. Я хочу съесть ее живьем.

Начав с изножья кровати, она подползает ко мне на четвереньках, ее глаза смотрят на меня, ее тело движется с извилистой грацией.

Она достигает пряжки моего ремня и останавливается, ее тонкие пальцы ловко освобождают меня от одежды.

Расстегивает ремень и мои брюки, стягивая их, нижнее белье тоже. Мой член бушует, настолько переполнен кровью, что вены вздуваются, а бледная плоть краснеет гневным цветом.

Когда Мара закрывает рот, я стону, как животное, как голодный зверь.

— Не так, — рычу я. - Повернись и покорми меня этой киской.

Мара переворачивается так, что ее рот все еще охватывает мой член, но ее задница оказывается прямо перед моим лицом. Раковидная форма ее киски и тугой маленький бутон наверху настолько чертовски эротичны, что какое-то мгновение я могу только смотреть, сжимая руками плоть ее твердой, круглой задницы.

Она везде мокрая, блестит этим.

Танец для меня возбудил ее так же сильно, как и меня.

Я ныряю, облизывая, посасывая и засовывая язык во все места, до которых могу дотянуться. Я так голоден, что меня текут слюнки, чертовски умираю из-за нее. Жаждущий ее вкуса, лакающий его языком.

Тем временем ее горячий влажный рот скользит вверх и вниз по моему члену.