Unknown

— Надо отдать должное, твой мир интересен. — Я потираю затылок, пытаясь расслабить напряженные мышцы. Стресс всегда сильно приводит меня в напряжение. Но не думаю, что когда-либо была так напряжена, как сейчас. Даже быть флористом в День святого Валентина или День матери, не имеет ничего общего с этим.

— Позволь мне, — говорит Том, становясь передо мной. Гораздо ближе, чем требуется.

— Тебе не нужно...

— Я знаю, что в этом нет необходимости. Но я хочу. — Сильные пальцы впиваются в мои больные мышцы, превращая меня в кашу. Затем он издает недовольный звук и расстегивает пуговицы на моем пиджаке. Его руки уверены в моей покорности. Теплые ладони скользят по трикотажной рубашке, снимают пиджак с моих плеч и рук, прежде чем положить его на стол. Мой пистолет и кобура следующие, и Том не выглядит огорченным их исчезновением. — Так-то лучше.

Я в этом не уверена. Разумная часть моего мозга подсказывает, что мне нужна вся броня, которую я могу получить, когда дело доходит до этого мужчины. Хотя это приятно — разминающее давление его рук. Это также очень похоже на соблазнение.

В моей голове снова зазвенели предупреждающие колокольчики.

— Что ты делаешь?

— Работаю над узлами на твоей шее. Почему ты постоянно так много думаешь?

— Тебе бы понравилось, если бы я перестала напрягать мозги и не задавала вопросов?

Уголки его губ приподнимаются.

— Теперь, когда ты упомянула об этом, да, все стало бы проще.

— Хa. Продолжай мечтать. Кстати, о размышлениях, как ты собираешься заставить боссов помочь тебе?

Вздох.

— Я серьезно. Какой у нас план?

— Ты не собираешься отпустить это, не так ли?

— Ни за что. — Я одарила его своей самой лучшей фальшивой улыбкой. Той, которая настолько очевидна, что это похоже на пощечину. Никогда не говорите, что сарказм не может быть суперсилой. — Теперь я знаю все о твоей ерунде, дорогой. С таким же успехом можешь отвечать на мои вопросы, потому что я ни за что не соглашусь спокойно делать все, что ты захочешь. Считай, что мы партнеры во всей этой истории с выживанием.

— Ну, это отстой. Хотя, должен сказать, ты особенно сексуальна, когда такая упрямая и требовательная, когда отчитываешь меня.

Я закатываю глаза.

— Просто ответь на вопрос.

— Есть несколько способов получить чью-то помощь или согласие в той или иной ситуации, — говорит он. — Начать с того, что попытаться воззвать к их принципам или чувствам патриотизма. Знаю, что ты до сих пор мало что видела, но зоопарк действительно приносит много пользы в мире. Если ни то, ни другое не работает, тогда надо переходить к их эго. Иногда требуется сочетание всех трех факторов. Последнее средство — обычно шантаж или угроза, потому что, как только ты попробуешь это сделать, ты уже не сможешь остановить это. Главное — найти стимул, который зацепит их на личном уровне. Даже если ты им платишь, они должны чувствовать себя эмоционально вовлеченными, чтобы у них было меньше шансов отвернуться от тебя. Особенно если тебе нужно, чтобы они действовали против своих собственных интересов или просто не делали того, что для них проще всего. Люди чертовски ленивы, и в девяноста девяти процентах случаев они выбирают путь наименьшего сопротивления.

— Но ты не собираешься им платить.

Он качает головой.

— Нет. Эти люди обладают таким богатством, которое заставляет миллиардеров выглядеть сдержанными.

— А отступить и позволить вас всех убить было бы для них проще.

— Совершенно верно. Незаменимых нет, — говорит он как ни в чем не бывало. — Полагаю, сейчас они заняты тем, что прикрывают свои шкуры.

— Тебе нужно убедить их включится в игру. В этом есть смысл. Кем бы ни были эти люди, они явно обладают серьезной властью и ресурсами. Но, может быть, мы все еще сможем выбраться из этого так, чтобы никто больше не умер. Если мы сможем заставить их помочь нам.

— Я бы предпочел убедить тебя поиграть со мной.

— Это не шутки.

— Я говорю очень серьезно, Элизабет.

— Нет, Томас, это не так.

— При всем уважении вынужден с тобой не согласиться, — говорит он. — В конце концов, я ответил на твой вопрос. Разве я не получу награду?

— Ты получаешь теплое, приятное чувство, которое возникает, когда говоришь своей невесте правду для разнообразия.

Его глаза загораются.

— Моя невеста, да? Это значит, что мы все еще вместе. Мы собираемся пожениться, завести детей, водить минивэн и жить...

— Подожди. Нет.

— Ты сама сказала. — Ухмыльнулся он. — Теперь уже ничего не вернуть.

— Боже мой, тебе сколько? Восемь?

— Тридцать четыре.

— Насчет возраста ты тоже соврал? Срань господня. Есть что-нибудь, о чем ты мне не солгал?

Веселье исчезает с его лица.

— Я не лгал, когда говорил, что люблю тебя.

— А я уже говорила, насколько это иронично, учитывая, что это единственное, во что я не поверила.

— Позволь мне убедить тебя.

— Расставь приоритеты, пожалуйста, — огрызаюсь я. — Нас пытаются убить. Здесь есть более важные вещи, на которых нужно сосредоточиться.

— Ага. Но что, если мы умрем, так и не переспав? Это было бы трагедией.

Дай мне сил.

— Трагедией, да?