Unknown

Я не могу поверить, насколько он сейчас спокоен. Кровь на его руках выглядит черной, как смола, на затененной улице. Он все еще держит горлышко разбитой бутылки пива. Держит ее в пальцах так, как я держала бы кисточку. Как будто это инструмент его ремесла. Инструмент его искусства.

Коул замечает, что я смотрю. Он отбрасывает разбитую бутылку в сторону, позволяя ей разбиться в водостоке с высоким музыкальным звуком.

— Почему? — тихо спрашиваю я. — Почему тебя волнует, как какой-то парень в баре ведет себя со мной?

— Я же говорил тебе, — говорит он, шагая ко мне вплотную, как всегда, так что я вынуждена поднять на него глаза. Сердце стучит в ушах так громко, что я едва могу разобрать его слова. — Я приобрел тебя, Мара, как картину, как скульптуру. Любой, кто попытается повредить то, что принадлежит мне, столкнется с последствиями.

— Я для тебя предмет?

— Ты ценна.

Это не ответ. Не совсем.

— Мне не нужна твоя защита, — говорю я ему. — Я каждый день сталкиваюсь с такими парнями на работе.

— Уже нет, — говорит Коул. — Полагаю, ты уволена.

Мои щеки пылают от ярости. Ему плевать на то, что из-за него я потеряла работу, - с чего бы это? Не ему же платить по счетам.

— Мне нужна была эта работа!

— Нет, не нужна, — беззаботно говорит он. — Бетси Восс только что продала твою картину за двадцать две тысячи долларов.

Я смотрю на него с открытым ртом. — Ты шутишь?

Коул тонко улыбается. — Ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы не предполагать подобное

Это правда. Коул лишен чувства юмора. Что, как ни парадоксально, делает его комментарий своего рода шуткой.

— Когда ты узнал?

— Она написала мне час назад.

У меня легкое головокружение. Переход от ужаса к восторгу настолько силен, что я думаю, что меня может стошнить. У меня никогда в жизни не было двадцати тысяч на банковском счету. Я никогда не переступала порог четырехзначной цифры.

— Коул… — вздыхаю я. — Спасибо.

Я прекрасно понимаю, что картина продалась благодаря Коулу. Потому что он привлек Бетси Восс в качестве моего брокера. Потому что он рассказывал обо мне всем, кого мы встречали. Картина хороша, но в мире искусства кто-то должен сказать об этом вслух. Коул толкнул первое домино, и остальные упали по очереди.

Он торжествующе улыбается. — Я не поддержу хромую лошадь.

Я не могу не ухмыльнуться ему в ответ. — Сначала я скульптура, теперь я лошадь?

Он поднимает одну черную бровь.— Кем ты хочешь стать?

— Я хочу быть талантливой. Могущественной. Уважаемой. Успешной. Я хочу быть похожей на тебя.

— Правда? — тихо говорит он. — Правда?

— Разве не этого ты хочешь? — спрашиваю я его. — Ты сказал, что будешь моим наставником. Ты сделаешь меня по своему образу и подобию.

Коул молчит, как будто никогда не задумывался о том, что это может означать.

Наконец он говорит, — Гильдия художников устраивает вечеринку в честь Хэллоуина в следующую субботу. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Не в силах удержаться, чтобы не поддразнить его, я говорю, — Это звучит подозрительно похоже на свидание...

— Это не так. У тебя есть костюм?

— Да. Я делала его вместе с Эрин.

— И что это?

— Медуза.

Коул кивает. Ему нравится.

— А ты кем будешь? — спрашиваю я.

— Увидишь в субботу.

25

Коул

Наблюдая за Марой, я почти не обращал внимания на свою работу.

Маркус Йорк звонит мне, чтобы «напомнить» о необходимости представить мой проект скульптуры в парке Корона-Хайтс.

— Аластор Шоу прислал мне свои ранние эскизы, — говорит Йорк, пытаясь разжечь мой соревновательный огонь. — Они были довольно впечатляющими... но я уверен, что у тебя в мозгу зреет что-то еще лучше.

На самом деле, нет.

Мне не безразличен этот проект. Это будет самая большая работа, которую я когда-либо делал, и это заставляет мой разум работать с умом. Однако это та скульптура, которую я не смогу построить в одиночку. Я не уверен, насколько мне понравится проектировать то, что я не смогу изготовить сам.

Меня всегда интересовали машины. Придумать, как создать скульптуру, которую я вижу в своем воображении, - это уже половина удовольствия. Я создал больше машин на заказ, чем произведений искусства. Моя студия полна моих собственных изобретений.

Машины сложны, но если их правильно собрать, они работают точно так, как задумано. Они гораздо более полезные помощники, чем те, которых я мог бы нанять в Гильдии художников.

И в отличие от человеческих помощников, я не против делить с ними пространство.

Мара намекает, что хочет прийти ко мне в студию.

Я склоняюсь к тому, чтобы разрешить ей. Мне было бы любопытно узнать ее мнение о нескольких незаконченных работах, которые так и не обрели форму.

Я еще никому их не показывал. На самом деле, мне не хотелось бы признаваться, что у меня есть незаконченные работы - скульптуры, которые я не могу довести до ума. Я делал и переделывал их несколько раз, но так и не нашел удовлетворения в их окончательной форме.

Мара видит те же недостатки, что и я. У нее есть то неопределенное чувство равновесия, когда она может сказать, что что-то не так.