Unknown

Смеясь, я танцую по дорожке. Сегодня у меня отличное настроение. Сначала секс в сауне, а теперь я здесь. Это место всегда оживляет меня. И, может быть... каким бы сварливым и необщительным он ни был... крошечной части меня нравится проводить время с Райдером.

— Так чем еще ты увлекаешься?

Я останавливаюсь как вкопанная.

— Ты пытаешься узнать меня получше? — Моя челюсть буквально у моих ног.

— Забудь об этом. — Он проходит мимо меня.

Я нетерпеливо бегу за ним.

— Нет, давай сделаем это. Спрашивай меня о чем угодно. Но, — предупреждаю я, — на все, что ты меня спросишь, тебе придется отвечать самому.

— Это похоже на ловушку.

— Вот как это работает.

— Хорошо, — наконец уступает он. — Какой твой любимый цвет?

— Вау. Такой наводящий на размышления вопрос.

Клянусь, этот парень неохотно делится каждой существенной деталью о себе. Любимый цвет. Ха. Сплошные отговорки.

— Зеленый, — говорю я ему. — А у тебя какой? Подожди, дай угадаю — черный цвет, соответствующий твоему очаровательному нраву?

— Серый.

— Это почти одно и то же. Какого оттенка? Светло-серый? Темный?

— Темно-грифельно-серый. Грозовой, как твои глаза.

Мое сердце делает небольшое сальто. Он не пытается быть романтичным, но мне понравилась эта фраза. На самом деле, мне это даже слишком понравилось.

Я начинаю беспокоиться, что у меня могут быть неприятности.

Я продолжаю напоминать себе, что все должно оставаться непринужденным. Он сказал, что не испытывает чувств. И, правда, мне трудно представить себя на свидании с этим парнем. Он известен своей неразговорчивостью. Вытягивать из него личную информацию — все равно что вырывать зубы. Утомительно было даже просто убеждать его рассказать мне грустную историю о своем детстве.

Конечно, если бы у меня была целая куча грустных детских историй, возможно, я бы тоже не захотела ими делиться.

— Любимый звук? — Его вопрос прерывает мои мысли.

— Звук? Какой-то странный вопрос. — Я размышляю над этим. — Дождь. Мне нравится звук дождя. А у тебя?

— Шайба, ударяющаяся о борт.

— О, это тоже хорошо.

— Любимая поза в сексе?

Я обвиняюще поворачиваю к нему голову.

— Ты не можешь обсуждать секс в садах бабочек.

— Почему бы и нет?

— Это место с рейтингом PG (прим. перев. PG имеет рейтинг 13+).

— Да. Ну что ж. Я только что поменял его на рейтинг X (прим. перев. X имеет рейтинг 17+). Какие-то проблемы?

Он придвигается ближе, и я жадно хватаю ртом кислород. Дышать трудно, и это не имеет ничего общего со спертым тропическим воздухом, который гонит горячий бриз по садам. Повсюду вокруг нас порхают бабочки. Гоняются друг за другом среди цветов. Несколько из них танцуют над головой Райдера. Это самый диснеевский момент из всех возможных, но блеск в его глазах прямо-таки порнографический.

— Любимая поза? — он подсказывает.

Я сглатываю сквозь внезапно пересохший рот.

— Мне нравится быть сверху.

— Почему?

— Это хорошее место, как внутри, так и снаружи.

Он понимающе улыбается.

— Тебе нравится тереться об меня своим клитором, пока катаешься верхом?

Я едва могу дышать.

— О Боже мой. Тебе сейчас нельзя заводить такие грязные разговоры.

— Ты думаешь, это грязные разговоры? Это мило.

Я хрипло смеюсь.

— Прекрасно. Какая твоя любимая поза?

— Все позы, которые позволяют мне быть внутри тебя — мои любимые.

Да, я в беде.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

РАЙДЕР

Зависимость от порнографии и ты

Принимать душ с чуваками — не слишком идеальная ситуация. Принимать душ с чуваками, которые тебя ненавидят, — это абсолютно другая история. Воплощение дискомфорта. И я не могу придумать ничего более болезненного, чем вести светскую беседу голым.

Сегодня утром мы с Колсоном последними ушли со льда, потому что один из квалификационных тренеров захотел отработать с нами передачи, так что теперь мы последние, кто в душе. Нам нужно поторопиться, потому что через десять минут мы должны быть в медиакомнате на срочном собрании. По крайней мере, это не аудитория, а значит, здесь нет Шелдона и Нэнси, чтобы мучить нас сегодня. Я надеюсь. Я наполовину ожидаю от них засады, когда они покажут нам свое свадебное видео и, возможно, домашнее видео из их совместного детства.

Мы стоим в своих кабинках с перегородками высотой по пояс, так что я все еще вижу его краем глаза. Вот почему я чувствую на себе его взгляд, когда провожу обеими руками по своим мокрым волосам, чтобы отжать воду.

— Что? — Раздраженно спрашиваю я, глядя в его сторону.

— Тебя убило бы, если бы ты был немного по приятнее во время тренировки?

— По отношению к тебе? Ты что, хочешь, чтобы я стоял там и тешил твое эго?

— Нет, не по отношению ко мне. Мне не нужно это дерьмо. Я имею в виду других парней.

— Действительно.

— Да. Вуди и Тирни отточили навыки вбрасывания. И Ларсен круто забросил во время нашей последней игры своим точным ударом.

— Да, и как часто ты делаешь комплименты ребятам из Иствуда? — Возражаю я.

— “Ребят из Иствуда” больше нет, — разочарованно говорит он. — Вы все из Брайара.