Unknown

Я показываю свою карточку человеку у ворот, и затем мы входим в крытый зимний сад, он же шесть тысяч квадратных футов чистого рая. Сразу же я чувствую, как все мое лицо светится. Я с удовольствием любуюсь бабочками на фоне тропиков. Прекрасные цвета вокруг нас. От мерцающих пастельных тонов до переливчатого голубого, с коричневыми, желтыми и красными оттенками в потрясающей гамме. Однажды я привела сюда Майю, и она сказала, что это заставило ее почувствовать себя так, словно она оказалась внутри радуги. Наверное, это был комплимент?

— Честно говоря, именно так я представляю себе рай, — говорю я Райдеру, легкость в моей груди придает пружинистость моим шагам. — Посмотри на это. Ты когда-нибудь видел что-нибудь красивее?

Я поднимаю взгляд и вижу, что его голубые глаза, живые сами по себе, прикованы к моему лицу.

— Что? — Говорю я смущенно.

Он прочищает горло.

— Ничего. Ты права. Здесь хорошо.

Я хватаю его за руку и подталкиваю вперед.

— Давай.

Мы неторопливо проходим мимо пруда с кои, обрамленного пышной растительностью и журчащим водопадом. Многие люди решили посетить сады сегодня. Мы проходим мимо группы родителей с их маленькими детьми, скачущих по извилистым дорожкам. Уворачиваемся от пары, держащейся за руки, стоящей у одного из мест для кормления. Они наблюдают, как маленький оранжево-черный монарх потягивает нектар.

— Я тебя не понимаю, — хрипло говорит Райдер.

— Что тут понимать?

Он пожимает плечами.

— Нет. Скажи мне.

— Ты просто... не такая, какой я тебя представлял, — признается он.

— Хорошо. И как ты меня представлял?

— Ну знаешь, такой суперсерьезной хоккеисткой с односторонним мышлением.

— Я могу серьезно относиться к хоккею и при этом иметь другие интересы.

— Например, бабочки, — сухо говорит он.

— Почему не бабочки? — Я указываю на всех этих прекрасных созданий, порхающих над нашими головами. — Посмотри, какие они великолепные.

Мы бредем по новой тропинке, на этот раз более тихой, потому что тут нет детей. В нескольких метрах впереди розововолосая дама фотографирует желтовато-коричневую бабочку, усевшуюся на лист.

Райдер искоса смотрит на меня.

— Я только что понял… Я никогда не видел, чтобы ты что-нибудь фотографировала.

— А должна?

— Это странно. Обычно и дня не проходит, чтобы я не увидел, как какая-нибудь цыпочка фотографируется для социальных сетей. На днях я видел группу чирлидерш, позирующих во дворе для миллиона снимков. Одна из них внимательно изучала каждую фотографию, а затем приказывала своим друзьям переделать ее.

— Не пойми меня неправильно, в моей галерее миллион снимков. Просто здесь я больше не фотографирую, потому что почти уверена, что в последний раз количество моих фотографий с бабочками составляло десять тысяч, и я не шучу. Что касается постов с фотографиями — нет. Я не любительница социальных сетей. — Я наклоняю голову в его сторону. — Полагаю, у тебя тоже нет социальных сетей?

Он начинает смеяться.

— Ага, глупый вопрос.

— Тебе виднее, Жизель. — Он пожимает плечами. — Хотя я удивлен, что у тебя их нет.

— Что в этом удивительного?

— Потому что ты цыпочка.

— То есть это автоматически означает, что мне нужно публиковать фотографии в бикини и селфи? Забавный факт: иногда ты можешь делать снимки и просто сохранять их для себя, не сообщая об этом остальному миру.

— Я бы хотел, чтобы мне приходили уведомления о фотках в бикини. Куда подписаться?

Я ухмыляюсь.

— Я буду отправлять тебе их раз в неделю.

— Спасибо. Я ценю это.

— А раньше я была в социальных сетях, — напоминаю я ему. — У меня все еще есть аккаунты, но они либо закрыты, либо деактивированы. Моя старая подруга довольно жестко преследовала меня. Именно тогда я поняла, что не хочу, чтобы вся моя жизнь была онлайн. Все эти моменты принадлежат мне. Никому другому. — Я машу бабочкам, свободно порхающим вокруг нас. — Это только для меня.

Мы продолжаем идти, и я начинаю чувствовать жар. Зимний сад почти полностью сделан из стекла, и октябрьское солнце, проникающее сквозь стекла, нагревает и без того тропическую обстановку.

— Мы как будто снова в сауне, — ворчит он, закатывая рукава своей серой рубашки Under Armour.

Я бы хотела, чтобы это было так. Потому что тогда он снова был бы внутри меня.

— Бабочкам нужно тепло, чтобы летать. Ты не хочешь, чтобы они летали, Райдер? Когда началась эта вендетта против бабочек?

— В очень юном возрасте, — торжественно говорит он.

Мне нравится, когда я заставляю его быть игривым. Я начинаю жаждать этого на таком уровне, что полна решимости не переусердствовать.

Мы останавливаемся перед местом для кормления, где я читаю информационную табличку на ближайшем дереве. Сколько бы раз я ни приходила сюда, мне все равно удается узнать что-то новое. Здесь слишком много тропинок и участков растительности, за которыми невозможно уследить.

— О, смотри, у тебя появился новый друг, — восхищенно говорю я.

Райдер вытягивает шею, чтобы прищуриться на голубую бабочку, которая только что приземлилась ему на плечо.

— Бедняжка, — говорю я. — Он еще недостаточно хорошо тебя знает, чтобы понять какой ты придурок.