Unknown

Остаток дня прошел напряженно, хотя и без происшествий, но с наступлением ночи беспорядки начались снова, на этот раз более серьезные. К местным парням присоединились бродячие головорезы из западного Белфаста. Нас снова отозвали; разведка полагала, что Временная ИРА из Ардойна планирует какую-то месть за стрельбу в Марли, либо против нас, либо против Добровольческих сил Ольстера из Шэнкилла. Ночь превратилась в серию стычек, которые продолжались примерно до 4-х часов утра.

Теперь искрил весь республиканский Белфаст. Ничто так не возбуждает ирландский дух так, как смерть мученика. Пожалуй, Белфаст не был так близко к полнейшей анархии со времен голодных маршей. В Ардойне по нам не стреляли, но в соседнем западном Белфасте и в Нью-Лодже силы безопасности регулярно подвергались обстрелам. Полиция вызвала дополнительные резервы, а республиканцы съезжались со всего Ольстера.

На следующий день у дома Марли собралась самая большая толпа. Стояли тысячи людей. Мы увеличили свою численность, и утро прошло в безобразном противостоянии, пока старшие офицеры полиции вели переговоры со Временной ИРА. В конце концов, был достигнут компромисс, позволявший сохранить лицо. Гроб Марли был задрапирован триколором, но без черного берета или перчаток. Кроме того, рядом с гробом должны были идти две шеренги сотрудников полиции, чтобы предотвратить образование охраны из членов ИРА. Похороны могли продолжиться.

Наконец гроб вынесли из дома и отправили в долгий путь от Ардойна до церкви Святого Креста на Крамлин-роуд. На протяжении всего маршрута между участниками шествия и сопровождавшими их офицерами полиции вспыхивали жестокие, безобразные драки, но в конце концов гроб достиг Крамлин-роуд и вышел за пределы нашей юрисдикции. Когда шествие двигалось по улице к церкви, я стоял на Крамлин-роуд. У меня перед глазами стояло только разорванное на куски тело Питера Несбита.

Похороны Питера состоялись через два дня. ИРА сорвала их, распространив серию предупреждений о ложном минировании. Когда гроб, наконец, прибыл на кладбище Роузлаун на окраине Белфаста, у сотрудников полицейского оцепления вызвал подозрение автомобиль, припаркованный у ворот. При их приближении машина взорвалась, шесть сотрудников получили ранения, но к счастью, несерьезные. Через свое республиканское пресс-бюро ИРА выпустила заявление о том, что до тех пор, пока Королевская полиция Ольстера не позволяет достойно хоронить ирландцев, они не могут рассчитывать на достойное погребение своих собственных погибших.

Жуткая месть за убийство Марли наступила примерно через три дня. Френчи Мерчант, давний член Добровольческих сил Ольстера в Шэнкилле, находился на своем обычном месте, возле офиса своей политической партии, когда на улице показалась медленно двигавшаяся машина с четырьмя людьми. Из окон высунулись стволы двух винтовок «Армалайт», и прежде чем их мишень успела среагировать, боевики открыли огонь, изрешетив ее пулями .223-го калибра. Френчи умер еще до того, как его тело упало на землю. Автомобиль медленно проследовал вверх по Шэнкилл-роуд, а его пассажиры заливались от смеха и палили в воздух из своего оружия.

Мы ожидали, что за убийство Мерчанта Добровольческие силы нанесут ответный удар, и все время, отведенное нам Богом, работали не покладая рук, выставляя блокпосты и мобильные патрули, чтобы предотвратить раскручивание спирали убийств по принципу «око за око». Постепенно, благодаря нашему постоянному давлению и присутствию в районе, напряжение спало, и оба лагеря по разные стороны от Крамлин-роуд погрузились в свое обычное состояние угрюмой настороженности.

Примерно три недели спустя, приятным теплым днем в начале лета, я работал в мобильном патруле в Баллисиллиане.

— Как же тихо, не правда ли? — пробормотал я водителю.

Тот помрачнел.

— Никогда не говори так. Плохая примета.

Как бы в подтверждение его слов, рация ожила, направляя нас к вероятной жертве перестрелки, обнаруженной в ручье возле жилого массива Тиндейл. Когда водитель развернул машину и включил полицейскую сирену, то бросил на меня злобный взгляд.

— Посмотрим теперь, что ты наделал.

То, что осталось от жертвы, лежало наполовину в ручье, наполовину на берегу. Ни одно убийство на религиозной почве удовольствия не доставляет, но это было одно из самых ужасных. Мертвеца не застрелили: его голову размозжили шлакоблоком. Следы крови привели нас на небольшую возвышенность к общественному центру Тиндейла — слишком претенциозное название как для приземистого одноэтажного здания. В нашем районе Тиндейл была, пожалуй, самой худшей общиной из всех. Это был захудалый кишлак из обветшалых домов и грязных улиц. В Шэнкилле и большинстве других близлежащих районов доминировали Добровольческие силы Ольстера, однако Тиндейл контролировала Ассоциация обороны Ольстера, на тот момент еще легальная группировка, эти зловещие банды убийц, называвшие себя борцами за свободу Ольстера.⁸⁷ Человек, возглавлявший их, был известен как «Мойщик окон». Тиндейл был его личной вотчиной, и управлял он ею железной рукой.