Unknown

Для занятий по тактико-специальной и физической подготовки, а также для работы в классах, нас разбили на группы, а затем выдали форму. Оружие мы получили только после начальной подготовки. Без него в Ольстере я чувствовал себя голым. Нашим инструктором по тактико-специальной подготовке был Джимми Ди, бывший ирландский гвардеец, с бочкообразной грудью, голосом, которому позавидовал бы любой полковой сержант-майор, под внешним блеском у которого было золотое сердце. Его знал каждый новобранец, поскольку в расположении он был частым гостем. Нашим классным наставником стал Шон Эйч, джентльмен во всех смыслах этого слова.

Среди моих товарищей был бывший констебль запаса, который носил королевскую медаль за храбрость. Я спросил, как он ее получил, и его ответ вернул меня на мое старое поле деятельности в Арма. Оливер Грю, все еще возглавлявший отделение Временной ИРА в городе, еще не завоевал уважения своих товарищей-добровольцев, и поэтому решил провести крупную операцию, чтобы показать, что он не хуже своих братьев. Они заложили мину, которая взорвалась, когда по ней проезжала патрульная машина Полка обороны Ольстера, в результате чего было ранено четыре солдата. Чего не заметили сидевшие в засаде боевики, так это бронированной полицейской машины, ехавшей по той же дороге. Подумав, что мина была предназначена для них, полицейские начали сдавать назад, но увидели двух вооруженных людей, перебегавших дорогу. Они призвали их остановиться, а когда те не подчинились, один из сотрудников полиции открыл огонь, мгновенно убив одного террориста. Другой боевик бросился в канаву и заявил, что сдается. Это был Оливер Грю, которого арестовали и обвинили в покушении на убийство.

Наши дни быстро вошли в привычную колею. По утрам мы должны были готовиться к проверке, которая в армии называется «строевым смотром». Каждый новобранец Королевской полиции Ольстера знаком с утренней практикой «досмотра». Наша форма бутылочно-зеленого цвета притягивала пыль так, как цветок притягивает пчел. Я осматривал своего приятеля Сэмми Джи, когда со стороны центра города донесся мощный взрыв. Я бросился к окну — казалось, что весь мир распался в грозовых красных и желтых вспышках. Было видно, как на крыше приземистого здания из серого кирпича, стоящего напротив, возникла серия стремительных разрывов, после чего она стала опадать. Шум был оглушительным, просто какофония, от которой вибрировали пол, стены и даже сам воздух, которым мы дышали.

— Минометный обстрел, ложись! — крикнул я, поворачиваясь, чтобы оттолкнуть Сэмми в сторону.

Наши окна с треском рассыпались, осыпая нас осколками стекла. Я посмотрел на Сэмми и непроизвольно разразился почти неконтролируемым смехом. Он пытался забраться под кровать, яростно дергая своими руками и ногами, как какой-то сумасшедший хомяк на дне своей клетки. Он выглядел так, словно пытался голыми руками прорыть себе путь в бетонном полу, но несмотря на все свои энергичные усилия, не двигался ни на йоту. Взрывы продолжались, вокруг нас падали минометные мины. Как и во всех других смертельных ситуациях, секунды длились бесконечно, раздвигая, казалось, само пространство и время. Я четко отмечал мельчайшие детали: бешеные метания Сэмми; ошеломленное непонимание на лице другого курсанта; бисеринку пота, застывшую на его верхней губе; мое собственное сердце, колотящееся в груди как барабан. В лагере зазвучала сирена — долгий, гулкий вой — запоздалый сигнал о террористической атаке.

Я осмотрел своих коллег-полицейских. Они пребывали в шоке, их глаза были расширены от страха, а лица напоминали мне пойманную антилопу, которую я когда-то видел в Африке. Однако никаких признаков реальных физических травм заметно не было. Возможно, секунду-две мы все неподвижно лежали в тишине, и каждый из нас благодарил Бога, в которого верил, за то, что остался в живых. Затем, как самый старший и опытный, я решил взять управление в свои руки.

— Так, всем подъем! — мой тон сделал бы честь любому сержант-майору, под началом которого мне когда-либо доводилось служить. Я схватил одного человека, затем другого и поднял их на ноги. — За мной!

Снаружи мы столкнулись со сценой из «Чистилища» Данте. Вокруг шатались новобранцы, некоторые в крови, все были в шоковом состоянии. В воздухе стоял резкий запах аммиачной селитры, которой боевики Временной ИРА снаряжали свои бомбы. Закручивающийся в спираль дым медленно поднимался вверх. Неразорвавшиеся мины, эти уродливые продолговатые трубы, валялись разбросанными на плацу. Основную тяжесть атаки принял на себя главный корпус казармы. С ее крыши струился дым. Вековые стены здания, казалось, деформировались от взрыва, раздувшись наружу.

Позади меня с простынями для импровизированных бинтов появился еще один курсант, бывший военнослужащий Полка обороны Ольстера. Я отправил своих соседей по комнате к месту сбора и посмотрел на своего спутника. У него было то самообладание, которое вырабатывается в людях лишь годами воинской службы. Ему можно было довериться. Я кивнул.

— Пойдем!