Unknown

— Если ты думаешь, что это было хорошо, милая, ты понятия не имеешь, что я собираюсь сделать с тобой сегодня вечером.

Я чувствую дрожь желания, которая пробегает по ее телу при этом.

— Не могу дождаться, — слабо говорит она, и мне почти кажется, что я слышу нерешительность в ее голосе, но это не имело бы смысла. Минуту назад, когда я прижимал ее к стене, запустив пальцы в ее трусики, в ней не было ни намека на колебание.

Моя рука все равно скользит вниз, поглаживая ее задницу, когда я набираю хорошую пригоршню в обтягивающих джинсах, сжимая ее.

— Ты уже струсила, милая, — поддразниваю я ее, и она поднимает на меня взгляд с крошечной искоркой вызова в ярко-зеленых глазах.

— Даже не мечтай об этом, — говорит она, и уголки ее рта тронуты улыбкой, когда она постукивает ключом от своего номера по двери. Это одно из тех электронных устройств, лампочка мигает зеленым, когда она открывает дверь, и теплое свечение заливает роскошный гостиничный номер. Я не могу разглядеть большую часть кровати, спрятанной за ближайшей к нам стеной, но я увижу все это достаточно скоро. И всю ее тоже, и это то, что меня больше всего интересует. Я бы прижал ее к стене или уложил на пол, так же счастливо, как и в постель. Или, может быть, склонился над комодом, чтобы она вцепилась руками в красное дерево, когда я вонзился бы в нее сзади…

Эта мысль поражает, когда дверь тяжело закрывается за мной, и я следую за ней, мой пульсирующий член тянет меня вперед, как магнит, притягивающий к ней. Я знаю эту девушку меньше часа, и я уже думаю о том, когда я мог бы увидеть ее в следующий раз. Даже если мысль сосредоточена исключительно на том, какие грязные вещи я мог бы делать с ней в течение нескольких ночей, это все равно не в моем характере.

— Ты хочешь чего-нибудь выпить? — Девушка подходит к столику, берет хрустальный бокал, стоящий рядом с ведерком со льдом.

Лед.

Все сигналы тревоги, которые я проигнорировал тогда, на складе, мгновенно срабатывают у меня в голове, и я тянусь к пистолету за спиной, пребывая в полной боевой готовности. Я точно знаю, что она не ходила за льдом, и он не пролежал бы здесь все то время, пока ее не было. Я не из тех, кто регулярно посещает дорогие отели, но я достаточно хорошо знаю, что в какой-то момент ей пришлось бы позвонить, чтобы его доставили. Эта девушка недостаточно богата, чтобы иметь людей в полном своем распоряжении, даже не спрашивая.

Или она богата? Моя рука дергается за спиной, мой член полностью виноват в моей нерешительности. С любой другой я бы уже все выяснил, но, если она действительно просто богатая избалованная девчонка, которая хочет провести со мной ночь в трущобах, я упущу свои шансы, отреагировав таким образом. А может, и нет, криво усмехаюсь я. Может, если наставить на нее пистолет, она станет еще мокрее.

— Полегче, сынок, — доносится грубый голос из левого угла комнаты, где кровать втиснута в угол стены, и я разворачиваюсь, все мысли о девушке справа от меня мгновенно улетучиваются, потому что я знаю этот голос.

Я не слышал его много лет, но до этого слышал слишком часто, чтобы забыть.

Грэм О'Салливан.

Я медленно поворачиваюсь на звук, моя рука все еще сжимает пистолет, и вижу самого человека, сидящего там. Он выглядит немного старше, чем я его помню. Хотя годы в целом были добрыми, у него вид человека, отягощенного множеством забот. Он встает, когда мы смотрим друг на друга, и по выжидательному выражению его лица мне сразу становится ясно, почему я здесь.

Черт. Мне следовало трахнуть девушку на складе и покончить с этим. Обычно я не из тех, кто позволяет своему либидо взять верх надо мной, и в данном случае я выбрал самое неподходящее время для начала. Грэм О'Салливан, последний мужчина на земле, которого я хочу видеть сегодня вечером или в любой другой вечер.

— Нет необходимости в насилии, — говорит Грэм, его голос холодный и рассудительный. — На самом деле, парень, почему бы тебе просто не отложить свой пистолет в сторону, вон там. — Он указывает на комод позади меня. — Ты сможешь взять его с собой, когда будешь уходить после того, как мы закончим разговор.

— Думаю, я оставлю его при себе, — холодно говорю я ему. — В конце концов, не каждую ночь мужчину заманивают в гостиничный номер под ложным предлогом…

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на рыжеволосую девушку, которая поставила бокал и отошла к креслу с подголовником у окна, ее соблазнительное поведение прекратилось. И затем, когда я еще раз вглядываюсь в ее черты, в нежное личико и темно-рыжие волосы, в эти сверкающие зеленые глаза, до меня доходит, кто она такая.

Иисус, Мария и Иосиф. Я стискиваю зубы, когда до меня доходит.

— Сирша О'Салливан, — бормочу я вслух, и она улыбается мне без всякой прежней похоти.

— Она самая, — холодно отвечает она, и я чувствую, как во мне поднимается волна гнева из-за того, что меня так тщательно обманули.