— Откуда же мне знать, — жрица чуть подтянулась, устраиваясь на подушку повыше. — Дара девочка скрытная лишнее никогда не скажет. Всё молчком. Но не воровитая, чужое без спросу не возьмет. У других не отнимет. Еду не прячет. Читать и писать умеет. Видно воспитание. Мальчонка дикий, конечно, но оно и понятно с таким увечьем. Так куда ты их определишь, послушница?
— Известно куда, — я присела на матрас в ноги малышни, — моими будут. Пока жива, позабочусь, а там...
Я нарвалась на весьма удивленный взгляд женщины.
— А чего это ты, молодая такая, да при таком мужчине и умирать собралась? — Она села еще выше и, потянувшись, подсунула под спину вторую жесткую подушку. — Странно даже. Я вот к вам прибилась и жизнь новыми красками заиграла. Рановато ты, девочка.
— Я прорицатель... — попыталась объясниться, но услышала смешок.
— И что? — жрица забавно приподняла густую смоляную бровь. — Был бы от вас, видящих, хоть какой-то толк. А так — сплошные пустые слова. Только путаницу в жизнь вносите. Страху напустите, а на деле получается пшик...
— Много вы таких, как я, знали? — даже обиделась немного на такие слова, хотя доля правды в них чувствовалась.
— Да в палатке этой вас уже двое, — она махнула рукой на спящего Комира. — И что? Ай, лучше бы ты бытовиком родилась, куда полезнее.
Я рассмеялась, вот уж не поспоришь.
Жрица улыбнулась и прикрыла глаза. На смуглой от постоянного загара коже проступали синяки, уже желтые, сходящие. На душе шевельнулось удовлетворение оттого, что мы спасли ее. Одной могилой на обочине дороги больше не стало.
— Вы вернетесь к своим? — Сама не поняла, зачем спросила, наверное, чтобы еще немного поговорить.
— Не знаю, — она зевнула и прикрыла рот ладонью. — Мечта у меня есть. Заветная. Вот лежу уже какой день и думаю, может, сама Яника мне тебя, послушница, послала. Уж больно красиво все в моей голове выстраивается. И лера ты и муж твой не простой вояка, а целый генерал. Совестно будет перед богиней и сестрами не воспользоваться нам в угоду таким-то положением.
— А что за мечта? — Мне стало уж больно любопытно, как мною «пользоваться» собираются.
Любила я открытых людей. Тех, кто не за твоей спиной свои делишки проворачивать будет, а в лицо все выскажет, еще и подельником своим сделает.
— Храм построить хочу, — выдохнула женщина. — Из камня, да в три яруса. А рядом большую деревню.
— Да сколько мы уже их возводили, — отмахнулась я. — Придут нелюди и всё спалят.
— Вот, — она закивала и распахнула глаза. — Потому как храм под охраной находиться должен. И я не про жриц. Было бы замечательно, найдись лерд или орин, который выделил бы нам участок на своей земле. И вот тогда-то можно было развернуться. Красивый высокий храм, трапезная рядом, а за ним дома ровненькими рядками да с огородами. Для вдов и девушек осиротевших. Для престарелых жриц. Чтобы все знали, куда идти нужно, чтобы приют и защиту получить. Чтобы мужики ручейком в деревеньку эту стекались в поисках невест, не избалованных, работящих.
— Хорошая мечта...
Я кивнула, ярко представляя эту картину. Внезапно пространство передо мной подернулось. Моргнув, четко увидела перед собой знакомый, но в то же время чуждый пейзаж. Поле, засеянное пшеницей, чернеющая кромка леса вдалеке и строящийся храм. Люди мельтешат. Телеги с досками со стороны замка едут. А впереди бежит повзрослевший Комир. Внешне он всё такой же светленький да щуплый. Ему машет темноволосая женщина в коричневом платочке...
Я просияла.
— Что-то увидела, лера? — из цепких лап собственной магии меня выдернул вопрос жрицы.
— Ваш храм, — шепнула не удержавшись.
И вдруг в ускользающей картине заметила мужчину, руководящего стройкой... Сердце забилось быстрее в дикой надежде — он обернется, и я пойму, что не ошиблась. Но всё развеялось, оставляя меня ни с чем.
— Ты побледнела, лера.
— Я вижу плохие вещи, и всё чаще, — прохрипела, успокаивая растревоженную душу.
— А хорошие?
— И их тоже, — тяжело выдохнув, погладила Дару по худенькой руке.
— Детей видишь?
— И их, и вас, — я подняла взгляд на женщину. — Мы так и не познакомились.
— Эла, — представилась жрица, — как дальше уже и сама не помню. Девчонкой была, когда красноглазые на нашу деревню напали. Местная я, с северных земель. Мать — ведьма, род её древний. Отец... вроде магом был. А может, и нет. Время всё стерло. Я и не помню их совсем. Ушли перевертыши, а через несколько дней появились жрицы. Так я и стала дочерью Яники. В общем, всё как у всех. Меч, дорога и вечная война, но не как у мужчин — за власть и земли. Наша война, она за жизни слабых, малых и старых. И нет у нее ни начала, ни конца. Вечная битва.
— А если Ярвен вернет мне лен, вы захотите остаться?
Она приподнялась на локтях и забавно склонила голову набок.
— А кого убить надо, чтобы та земля к тебе вернулась?
Не ожидая такого ответа, я вдруг прыснула со смеху и тут же прикрыла рот, чтобы детей не разбудить.
— Да убивать не обязательно, — выдавила из себя, давясь хохотом. — Ярвен бы выжил...