Unknown

Да как тут отпустишь, когда вдалеке уже виднеются стены замка. Страх сковал так, что вмиг дышать сложно стало. Столько лет прошло, а перед глазами всё ещё стоит зал переговоров. Папа, лежащий у своего кресла, предательски заколотый кинжалом в спину. Так бьют трусы и слабаки.

Ненависть к Рамси вспыхнула в сердце с новой силой.

Всё вокруг изменилось. Я с трудом могла припомнить, где были разбиты огороды крестьян, а где располагались дома. Только печные трубы и обвалившиеся стены говорили о том, что когда-то здесь жили люди. Но их нет. Все ушли.

— Лен разорен? — не знаю, зачем спросила это. Просто когда-то я была наследницей этих земель, и судьба жителей меня волновала.

— Да, — Хрут кивнул, — Рамси хитер, знает, как подмазаться к императору драконов, но хозяйственник из него никакой. Он постоянно тянет деньги из казны, но всё никак не может хотя бы согнать людей на работы. Отсюда бегут сломя голову.

— Поэтому Рамси связался с бешеными?

— Псу и править сворой, — хорошо подметил Хрут. — Но никто не знает об этих его делишках.

— Люди знают, — возразила я. — Поэтому и бегут куда подальше.

— Да, но кто слушает людей? — дракон усмехнулся.

— Хороший лерд их слушает и слышит, — я тяжело вздохнула. — У отца бы сердце прихватило, если бы он увидел, во что превратились его земли. Но всё-таки далековато для бешеных. Как они здесь оказались?

— Рамси вел свои делишки на севере. Его интересовали золотые прииски, проходящие по территориям племен оборотней. Всё списывая на войну, он расчищал себе эти земли, уничтожая всех, не спрашивая на чьей те стороне.

— Как и твое племя?

— Угу, — Хрут кивнул, — мы союзники драконов, как и Рамси теперь, но он ударил в спину.

— А император? Разве ему не докладывают, что творят маги?

— Он не желает рушить хрупкий мир, — мужчина лишь развел руками. — Нужны доказательства. А их не было, лишь слова выживших, которых никто не слушал.

— Но у Рамси бешеные ошиваются в замке! — у меня в голове не укладывалось все это.

— Вот если их кто там перебьет и предоставит тела императору, вот тогда Рамси и вздернут, — с сомнением произнес Хрут.

— Даже так, — я призадумалась.

А замок становился все четче и четче.

— Кому сейчас принадлежат те прииски? — негромко поинтересовалась, интуитивно зная ответ.

— Императору, — Хрут снова зло усмехнулся. — Они отошли ему.

Вот и весь ответ, почему этого червя Рамси не трогали. Откупился, мразь!

Наш небольшой отряд медленно въехал в высокие замковые тяжелые ворота, обитые железом. Я смутно их помнила, потому как они всегда были открыты, но сейчас же с грохотом и зубодробящим скрипом несмазанных петель механизмов захлопнулись за нашими спинами. Не удержавшись, я обернулась, понимая, что теперь спасения мне нет.

— Ты всё же предал меня, Хрут, — зло процедила, вздрогнув от тяжелого противного звука. — Теперь ты ничем не лучше тех нелюдей, что надругались над твоей сестрой. Ты привез им следующую жертву.

— Нет, — рыкнул он, — я пришел спросить с них за нее.

— А за меня с тебя кто спрашивать будет? Что я сделала тебе, что ты меня, как овцу на алтарь возложил. В моих глазах ты ещё большая падаль. Думаю, твоя сестра не единожды в могиле перевернулась, когда ты протащил меня через эти врата.

— Они не тронут тебя, лера, — процедил дракон. — Не посмеют!

— Лично у Рамси спросил? — съехидничала я. — Он тебе как... честное слово дал?

Из моих уст вырвался смешок. Задрав голову, я разглядывала такие родные, но в то же время чужие стены, с трудом припоминая, какие окна и куда ведут. Всё было так же и в то же время по-иному. Покрутив головой, с удивлением обнаружила ту самую телегу, в которой когда-то застряла лапка моей Лючи и к которой привязали Шима в ночь предательства моего дяди и братоубийства. Узкая повозка стояла все там же немного в стороне от дорожной насыпи. Черная, прогнившая, просевшая. Колеса, намертво вросшие в землю. Её уже, даже если и захочешь, с места не сдвинешь.

— Что-то в этой жизни неизменно словно якорь, — шепнула я, глядя на поросшую черным мхом телегу. — Надеюсь, ее возница уцелел в ту ночь.

— Что? — Хрут чуть склонился, пытаясь разобрать моё бормотание.

— Будь ты проклят, дракон, — шепнула я громче. — Горе делает людей мудрее и более восприимчивыми к чужой беде. Тебя же оно сделало глухим палачом. Нет, не заслужил ты ни жену, ни детей. Твой удел стать таким же безумцем, как и Шафат. Месть, она и не таких ломала!

— Ты меня не знаешь, лера, — рыкнул он уязвлено.

— Зато я вижу твои деяния, — усмехнулась в ответ и отвернулась.

Взгляд невольно нашел два окна на верхнем ярусе замка. Моя комната. Что-то острое словно шип впилось в сердце. Память стремительно воскрешала картины из детства. Какой же счастливой я тогда была. Какой беззаботной.

— Ничего не бойся, лера, — тихо пробормотал Хрут. — У Комира я спросил только одно — останешься ли ты жива. И он показал мне то, о чем я даже и говорить боюсь. Ради такого можно и мерзавцем в твоих глазах побыть. Но поверь, мне сложно идти наперекор своей совести.