Unknown

Забирать меня из больницы не стали, долечился тут. Потом выдали командирскую форму без знаков различия, ну и повезли в военный суд. Да трибунал и есть. Надо сказать, выделенный мне адвокат был красноречив, я мрачнел всё больше, похоже просто пожурят и отправят дальше служить, но тут вмешалась госбезопасность, принесли бумаги судье, едва успели до оглашения решения, и тот сотрудник милиции, что меня опрашивал, и плюс письменные показания работников больницы, а я не стеснялся рассказывать, что и как было в подвалах Лубянки, решили дело в мою пользу. В смысле, суд постановил, за дезертирство, но тут смягчено моей болезнью, хотя не предупредил командование, а также постоянное невыполнение обязательств по молчанию, раз уж бумаги подписал, лишить лейтенанта Одинцова звания, разжаловав в простые красноармейцы, лишить всех наград. Меня к Герою представили, как и комполка, обоих тех хмырей из Политуправлении, но если они уже получили свои награды, то я не получу, меня вычеркнут из наградного списка. Вот это везение. Я пытался сделать скорбное лицо, даже заплакать, но не смог, лицо кривилось, а я подхихикивал. Надо было перед зеркалом потренироваться. Кажется, меня за сумасшедшего приняли. Вообще я наделся получить лет пять на зоне, спокойно переждать войну, и дальше жить мирной жизнью, наслаждаясь ею. Не хочу я воевать, не нравится мне это, да и свой долг я выполнил, немцев немало набил, но вот решили так. Ладно, буду строить обиженного властью, тоже неплохая тема.

И знаете что? А ничего, решение суд было приостановлено по личному распоряжению маршала Шапошникова. Меня прям с зала суда к нему. Оказалось, меня искали всё это время, а найти не могли, прятали. А тут суд, узнали об этом и прибыл порученец маршала, подхватил под руки на выходе. Как выяснилось, он меня и ждал у здания на Лубянке. Только у другого выхода, знали об этом сотрудники НКВД, специально так сделали. Вот я и описал маршалу что и как было. Уже правду. Я в больнице заготовил несколько историй, включая те, что Гольцев был по мальчикам и склонял меня к сожительству, пользуясь своей властью. Уже отработал в рассказах. Но решил, что маршал шуток не поймёт и оставил эти истории на будущее. Про то что подписал акт по молчанию, опроверг, меня после карцера озноб бил, руки так тряслись, я физически бы не смог удержать перо в руках. Подделка это. Да те и не скрывали, сами сказали, что я уже всё подписал. Вообще маршал мог рявкнуть и меня быстро перед его очами поставили, а он рявкал, дважды, и пшик, нет меня и всё. Ищите сами. В первый раз я в застенках сидел, те это скрывали, во второй раз действительно сбежал, в больнице лежал. А почему госбезопасность пошла на попятную, то там разные группировки, вот одна и вышла на маршала, выдала ему нужную информацию, сливая своих. Гольцева арестовали, я в больнице лежал, как и ещё несколько сотрудников. Мои слова о том, что тот агент немцев, оказались пророческими, я глумился, а оказалось он им и был. Ромбового не взяли, успел сбежать. Моё дело, папка, чистой была. Ни одной бумаги. Понятно, рисунок автомата «Вал» ушёл к немцам. Мои показания не требовались, Гольцев уже раскололся, столько инфы было. По мне, акт о молчании вроде как подписал, а я треплюсь о чём молчать должен, за честь мундира остальные боролись, поэтому на судий и давили. Всё это мне лично маршал рассказал. Знаете, занято. Удивил.