Unknown

Быть образованным, чтобы быть свободным, чтобы участвовать в жизни общества как человек, а не как материал. Но в современном мире образование — уже не единственная автономная сфера производства человека, отделенная от непосредственного производства вещей. И образование здесь вообще-то проигрывает в конкуренции даже в создании отдельных навыков. И, тем не менее, все большую актуальность приобретают эти слова, когда мы говорим о производстве свободного времени, то есть такого времени, в котором люди действуют по меркам свободы, истины добра и красоты, свободно развивают человеческую культуру в самом широком смысле этого слова.

Еще в 70-х годах Жан Бодрийяр, анализируя «общество потребления» [1], писал о невозможности убить время, об отсутствии свободного времени потому, что время утилизируется целой индустрией как индустрией производства и потребления человека. Оно встроено в это производство и, воспринимаясь субъективно как свободное, является всего-навсего отработкой «практик», производящих индивидов как потребительную стоимость для капитала. Времени, в котором человек собственно и живет как человек, без образования просто нет. И речь здесь не идет о формальном образовании, которое можно получить в рядовой школе и ВУЗе, а о формировании личности, развитии мышления и чувственности, причем, в том числе и с помощью передовых капиталистических технологий производства человека, о которых речь шла в предыдущих главах. Но поскольку цели здесь совершенно другие, использование этих технологий должно, во-первых, учитывать их ограниченности, поскольку их развитие определяется капиталом, а во-вторых, базироваться на передовых разработках по проблеме формирования ума и чувств. Социальные технологии могут быть здесь только средством для того, чтобы организовать присвоение каждым всех достижений человеческой культуры. Тут как раз дело в том, чтобы КАЖДЫМ и ВСЕХ. И дело тут вовсе не в благих пожеланиях, а в необходимости, в создании необходимых условий для перехода на качественно новый уровень развития человеческой культуры. В связи с этим полезно будет вернуться к наследию Крупской, Коллонтай, Макаренко, Лукача, Лифшица, Ильенкова, Босенко, к современным разработкам Лобастова, касающимся диалектики разумной формы и формирования личности.

Задача выхода за пределы экономической формации как раз и состоит в массовом и планомерном производстве свободного времени и, если хотите, в производстве вечности как свободного времени. ВеЩность или веЧность как мера человеческой жизни, — вот какая альтернатива. Вопрос о свободе в конце концов оборачивается вопросом о том минимальном стандарте в производстве человека, который бы позволил массово производить свободу. Это одно из важнейших орудий в арсенале истории, уже позволявшее победить в крупнейших, хоть и отдельных, битвах, и призванное позволить победить истории в целом — преодолевающему самого себя человечеству. Но оно выпущено из рук, а потому свобода опять маргинальна, негативна и даже убийственна.

Следует подчеркнуть, что образование должно сознательно строиться на гумбольдтовских принципах и на принципах политехнизма, сознательно противопоставляющимся диктующейся капитализмом логике виртуализации как товарно-нетоварного производства человека, — так, чтобы, как подчеркивал Валерий Алексеевич Босенко в книге «Воспитать воспитателя», образовательные заведения были, в первую очередь, пространством новых общественных отношений, которые своей целью ставят исключительно нового человека, обогащенного всеми достижениями человеческой культуры с целостным универсальным мировоззрением, позволяющим ему свободно действовать там, где это нужно. Буржуазное же образование, даже самое элитное, сейчас развивается исключительно по товарно-нетоварной логике виртуализированного капитала, потому само перестает выполнять те мировоззренческие функции, которые выполняло раньше. Даже там, где оно “идеально работает”, оно производит не что иное, как комплекс фрагментов, из которых должна состоять рабочая сила, выполняющая ту или иную производственную функцию. Более элитное образование, построенное по принципу образовательных услуг, тоже не может и совсем не стремится дать целостной личности (разве что как исключение). Услуги могут дать какой-то объем знаний по определенной тематике, но не больше. Таким образом, даже если говорить об образцах буржуазного образования, на которые можно равняться на уровне принципов, а не отдельных технологий, то окажется, что самыми передовыми они были в ХIX веке, когда предполагалась универсальность если не в деятельности, то в мышлении. Гегель и Кант, будучи университетскими профессорами, делали очень много разных вещей, но не оказывали услуги, как, например, парикмахер. То же касается советского учителя и преподавателя.