Unknown

Такая система управления производством и распределением продуктов труда, создавая возможности доступа к экономической информации для всех, меняла бы сам характер труда. Она организовывала бы жизнь каждого трудового коллектива и каждого отдельного трудящегося таким образом, чтобы он понимал свою роль в общем деле построения новых общественных отношений, приучался мыслить и действовать, руководствуясь не узкими корпоративными или личными интересами, а в масштабе всего общества, видя и понимая проблемы общества как свои собственные. Фактически — это вопрос создания переходных форм коллективности, еще на базе рабочего времени, пока оно является необходимым, внося в него элемент свободы как осознанной общественной необходимости. Труд, который пока еще является частичным, поскольку общественное разделение труда еще не преодолено, нужно и возможно, руководствуясь этим принципом, организовать так, чтобы он уже сам по себе создавал потребность в труде по развитию человеческой культуры и таким образом сам становился бы универсальным.

Теперь мы постепенно подошли собственно к вопросу о производстве потребления, который тоже оборачивается вопросом о коллективности, о создании соответствующих коммунизму форм непосредственных общественных связей между людьми. Ранее мы писали о развитии общественного характера присвоения и потребления уже при империализме. Производить его возможно не иначе как производя соответствующие формы коллективности. Вопрос состоит в том, как превратить время пребывания в социокультурном поле потребления, в котором человек производится как потребительная стоимость для капитала, во время производства свободы как первичной человеческой потребности.

Здесь нам важно зафиксировать, как минимум, момент нерасчлененности реальной несвободы и ощущения свободы, поскольку индивид, объективно будучи несвободным во всех этих «практиках» и даже неспособным без посторонней помощи «убить время», ощущает себя в этом процессе свободным самодеятельным существом. Проблема стоит, таким образом, в том, чтобы определить, какие «практики» и какие формы коллективности нужно сознательно культивировать обществу, чтобы этот момент нерасчлененности создавал возможность перетекания организованной «свободной» несвободы в свободу реальную, перестраивая, таким образом, отношение человека к своему собственному свободному времени как времени общественному. Перестраивать способы взаимодействия людей и сам процесс жизнедеятельности так, чтобы формировалась привычка отношения к собственному свободному времени как к важнейшему общественному богатству, не подлежащему частному разбазариванию на циклические виртуализированные «практики» несвободы. Вообще сила привычки и коллективного формирования привычки имеет здесь огромнейшее значение, хотя бы потому, что быть свободным, то есть действовать по меркам свободы, всегда трудно, поскольку это означает — находиться на острие противоречий, через которые осуществляется развитие (развитие вообще и, в частности, — развитие общества как момент развития вообще). Это всегда в каком-то смысле трагедия. А коллективная общественная свобода — это общественная трагедия и ее постоянное разрешение.

Когда-то Хосе Марти говорил: “Только образованный человек может быть свободным”. В этом высказывании схвачен и выражен, подытожен основной пафос Просвещения, далеко выходящий за его рамки. Не удивительно, что эта мысль повторялась многими, на все лады, в разных обстоятельствах и до, и после того, как ее сформулировал Марти. Повторялась она в том числе и теми, кто в царской России фиктивно женился и выходил замуж только для того, чтобы женщина могла, получив приданое, уехать за границу учиться. Повторяли создатели первых женских курсов в Москве и Петербурге и те, кто там преподавал. Без сомнений, в этом ключе думал Ярошенко, написавший своих знаменитых “Курсистку” и “Студента”. Думали многие. Ленин говорил, что первая задача коммунистов — обогатить свою память всеми достижениями человеческой культуры. Говорил об этом перед молодежью как о главной ее обязанности перед обществом. Че Гевара, размышляя о направлении развития социалистической экономики, утверждал: «Можно говорить и о задаче по выработке нового сознания, так как мы стоим перед новыми формами производственных отношений, и, несмотря на то, что в общеисторическом смысле сознание является результатом производственных отношений, необходимо учитывать характерные черты современности, основным противоречием которой (на мировом уровне) является противоречие между империализмом и социализмом» [6]. И именно об образовании думали в самые трудные, но и самые напряженные по линии борьбы за пространство человеческого развития годы, начиная с кампании по ликвидации безграмотности. Это одна из мощнейших тенденций по созданию нового человека.