Unknown

Эмоции разрушали меня так же, как мои кулаки и мечи разрушали каменные тела големов.

Мне нужен был дедушка.

Или отец.

Мне нужна была моя семья.

Халэнн…

…моя вторая половина…

…цельность…

Я всхлипнула, пропустила удар, и кулак голема врезался под дых. Хрипя, я отлетела к стене. Ударилась. Сползла по ней, хрипя и судорожно пытаясь вдохнуть.

Лучше бы моё сердце не билось, чем ощущать всё это.

Ну почему осталась я? Зачем я?

Когти бессильно скребли по деревянному, усыпанному каменными крошками полу.

– Ри, – Дарион как-то вдруг оказался рядом. И я – у него на руках, в мягком тепле его лечебной силы. Он сел у стены, я уткнулась лицом в его грудь, ощущая, как намокает от слёз ткань его свободной рубашки, задыхаясь от его терпкого звериного запаха, от чувств.

– Это не должна была быть я, я не справляюсь, не справляюсь!

– Ри… – Он гладил меня по спине, а мне противны были эти прикосновения, эта его убогая жалость: я не хотела сочувствия, не хотела становиться ещё более жалкой в собственных глазах.

Упёршись руками ему в грудь, попыталась оттолкнуться. Дарион прижал меня крепче, и я напрягла мышцы. Отскочила от него, застыла на четвереньках, тяжело дыша и настороженно за ним следя.

Дарион смотрел на меня так грустно…

– Я рад, что жива именно ты.

– Это не должна была быть я, – хрипло повторила я.

– И что теперь, предъявишь претензии Великому дракону? Отправишься к Магарет выторговывать брата в обмен на себя? Ри, ты выжила. Так и живи! Живи и радуйся жизни! Ты прекрасна, ты сильна, богата, любима. – Дарион сказал это решительно, искренне, а затем его голос дрогнул. – Не любишь меня – найди того, кто будет готов носить тебя на руках и сделает счастливой.

Его интонации были как пощёчина. Гнев отступил, оставив всё ту же неизбывную, опостылевшую тоску, от которой я никак не могла избавиться, выгрызающую меня изнутри.

Обессилено склонив голову, я попросила:

– Прости. Я не хочу искать никого другого.

Он судорожно вдохнул. Я понимала, что ему тоже больно. Пусть он не мог чувствовать меня так же хорошо, как другой менталист или избранный, но он видел, что мне плохо, и это его ранило. Как и невозможность, неспособность мне помочь.

Я его понимала.

Стыд и страх подтолкнули меня вперёд. Каменная крошка заскрипела под чешуйками на ладонях. Я приближалась к сидящему Дариону медленно, в ярком свете сфер отчётливо видела, как расширяются его зрачки, тесня огромные радужки. Я ощущала его дыхание. И запах. Тепло амулета, скрывающего его чувства непроницаемой пеленой.

Он смотрел так пристально…

– У тебя… две чешуйки… бронированные, Ри.

Я растерянно моргнула. Дарион потянулся ко мне руками, его большие пальцы нежно скользнули по скулам, действительно покрытым чешуёй. Очертили две чешуйки.

Бронированная чешуя… Для обычного дракона её появление – праздничный день. Семья собирается, готовит угощение, чествует молодого дракона или драконессу, поздравляя с этим этапом взросления. Виновника торжества целуют, обнимают, дарят подарки.

– Хочешь отметить это со мной? – Дарион смотрел мне в лицо и поглаживал бронированные чешуйки, а я даже не хотела в зеркало на них взглянуть.

Ещё одно напоминание о моём одиночестве.

Когда я полностью обрасту бронированной чешуёй, можно будет сразиться с Неспящими.

Я ближе к ним на целых две чешуйки.

Усталость придавила меня так сильно, что я склонилась и уткнулась лбом в бедро Дариона. Тепло его магии снова окутало меня, но моё бессилие не было физическим. Я внутри была больна, пуста и неполноценна.

– Я просто хочу поспать, – прошептала я. – Спать, и чтобы никто меня не дёргал. Чтобы никто не пришёл стучать в дверь.

Сердце ёкнуло, и я поспешно исправила пожелание: только бы не настал день, когда Элор не сможет стучать в мою дверь, потому что мёртв.

От слабости закружилась голова.

– У меня в комнате рядом с кабинетом можно поспать. Там магическая и звукоизоляция, экранировано от воздействий. Отнести тебя туда?

– Я дойду.

Но Дарион всё равно подхватил меня на руки. Его побитый голем открыл в стене зала потайную дверь, и мы шагнули в сумрак коридора.

«Какая же я слабая, омерзительно слабая», – только сил слезть с рук Дариона не хватало.

В темноте он уложил меня на узкую кровать и поцеловал в лоб.

– Ты ледяная, – прошептал Дарион.

– Пожалуйста, не сиди рядом со мной. Не стереги мой сон.

– Почему? – он гладил меня по волосам, и его дыхание казалось горячим, как у Элора. – Мне кажется, сейчас тебе особенно нужно, чтобы кто-то был рядом.

Мне не хотелось ничего объяснять, и я просто сжала его руку:

– Пожалуйста. Дай мне справиться с этим самой.

Он очень тяжело вздохнул. И в голосе его прозвучало разочарование:

– Когда же ты поймёшь, что тебе не надо справляться со всем этим самой… Знаешь, я доверяю Эзалону, уверен, он сохранит твой секрет. Он тоже менталист. Хочешь с ним поговорить? Просто пообщаться по-свойски. Он может тебя понять. Он тоже… вы с ним похожи. Вы могли бы найти общий язык.

Другой менталист… соблазн был так велик! Ведь скоро мне, возможно, не придётся больше скрывать свою личность, так что, поговорив с ним, я не сильно бы рисковала, но… страх победил.

– Нет.