Unknown

- Времени не теряйте, - дальше говорит она, - берите своих людей и идите на тот берег. Там…

- Дура! - орёт господин, прерывая её. - Молчи! Что ты себе напридумывала, куриными своими мозгами? «Берите своих людей…» Они тебе что? Хворост? Уже лучше полковника знаешь, что нужно делать, советы свои бабьи даёшь! «Берите людей…», - он чуть успокоился. – Как мне их взять, они на ногах еле от усталости стоят, они сегодня потеряли многих своих товарищей. Они озлоблены. И злятся на меня, потому как злиться больше им не на кого.

Он стал вытирать лицо и руки, думая, что разговор сей закончен, но девушка так не считала, мало того, говорить она стала с ним без почтения, словно с равным, говорить, выговаривая каждое слово, как сквозь зубы.

- Коли послушаете меня, так вернётесь в Ланн с серебром и со славою. Нет сейчас при мужиках их господина. Уехал он сына своего искать, что я у него забрала и спрятала. Я-то в стекле видела, что рыщет он по полям в поисках. А завтра, может, он уже и вернётся. И пока его нет, идите на людей его, побегут они, побегут, так как без него и его ведьмы никчёмны.

Он уже не злился, для злости силы нужны, а у него их уже не было, трижды за день ему приходилось вставать к своим людям в первый ряд, чтобы их не смяли. Да и всё другое время он был впереди. Это было чудо большое, что он опять не получил ни одной царапины.

- Глупая ты, как мне людей своих взять и пойти без спроса, если в лагере есть генерал? Я здесь не главный. Он мне не позволит начать атаку, даже если я уговорю своих людей и они пойдут за мной.

- Уж то я не знаю, идите к генералу. Скажите ему…

- Что сказать? – перебил её кавалер. - Сказать, что мне одна моя родственница сказала, что она похитила сына Эйнца фон Эрлихгена и что он его теперь ищет, это она в колдовском шаре видела и теперь говорит, чтобы мы второй раз за сегодняшний день шли на тот берег, пока Железнорукий к своим мужикам не вернулся?

Агнес смотрит на него зло:

- Да уже сами придумайте, что сказать своему генералу.

Волков молчит, он хочет есть, ему сейчас не до всей этой болтовни.

А у входа в шатёр вдруг голос командира стражи кричит:

- Господин полковник, к вам господин капитан Роха.

Они с Агнес переглянулись, и Волков крикнул:

- Пусть входит!

Роха ввалился в шатёр, прыгая на своей деревяшке.

- Моё почтение, госпожа, - он стянул свою драную грязную шляпу и даже поклонился по возможности низко, что в его случае было наивысшей степенью вежливости.

- Благослови вас Бог, господин Роха, - отвечал Агнес, делая книксен.

Не дожидаясь приглашения, капитан свалился на стул, что был свободен, чуть не сломав изящную мебель. Был он чёрен от порохового дыма, ещё чернее, чем был Волков.

- Ещё у двух мушкетов по стволам трещины, стрелять из них больше нельзя, - сразу заговорил капитан стрелков. Грязной рукой он стал отламывать кусок хлеба из обеда полковника. - Не мудрено, ребята сделали больше двадцати выстрелов каждый.

- А аркебузы?

- Всего одна потрескалась, – отвечал Роха. – С ними всё в порядке. Там пороха мало, пуля мелкая, с мушкетом не сравнить.

Волков устал, он хотел помыться и поесть, Роха сейчас был некстати.

- Что ты хотел?

- Думал узнать у тебя, что происходит, – сказал капитан стрелков.

- А что происходит? - не понял Волков.

- Палатка генерала сворачивается, он уезжает. Я думал у тебя спросить: мы, что, тоже поднимаемся?

- Как сворачивается? - не понял полковник. – Меня только что звали на совет к нему.

- Да, но совет уже прошёл, офицеры разошлись, а генерал приказал свернуть свою палатку.

- Что? – Волков был явно удивлён.

- Он уезжает, - сказал Роха. – Вот я и пришёл узнать, что нам-то делать. Тоже собираться или отпустить ребят отдыхать?

А тут снова за пологом шатра голоса, снова его спрашивает вестовой.

- Впустите его, - кричит кавалер.

Тот же вестовой, что был у него недавно, теперь принёс ему письмо:

- Господин генерал прислал вам письмо.

Он передал полковнику письмо и остался ждать ответа. А письмо было весьма коротко, это был приказ, и он гласил:

«Волею Провидения я вынужден покинуть вверенные мне войска по тяжкому недугу. Приказываю коменданту лагеря: Полковник Фолькоф, завтра на заре прошу вас снять лагерь и со всеми людьми выступить в Бад-Тельц в распоряжение маршала фон Бока. Прошу вас исключить возможность потери обоза.

Число. Месяц. Генерал фон Беренштайн».

Всё, больше в письме ничего не было.

- Ну что там? - спросил Роха.

Волков молча бросил на стол письмо: читай сам. Отпустил вестового и задумался. При этом стал коситься на скромно сидевшую на краю кровати Агнес.

Тут в шатёр попросили разрешения войти Гюнтер и Курт Фейлинг.

- Господин полковник, - заговорил оруженосец, - дозволите снять с вас доспехи?

Волков опять покосился на девушку, стал барабанить в задумчивости пальцами по наручу, потом взял письмо, встал и сказал:

- Пока доспех снимать не нужно.

И пошёл к выходу.

- Фолькоф, дьявол, что ты опять задумал? – кричал ему Роха.

Кавалер остановился у выхода и ответил ему многообещающе:

- Поешь как следует, капитан. Поешь как следует.