Unknown

- Мужичьё прямо по дороге прёт в штурмовой колоне по шесть, почти бегут, сволочи… Смели нас просто… Сволочи, с дороги в лес и дальше к реке погнали. А там резать стали… Их было втрое против нас, они слаженные, а мы, кто ещё остался, к воде самой прижались кучками, кто по десять, кто по двадцать, разве нам отбиться было? Капитан ещё кричал что-то, пытался людей собрать вокруг себя… Думал пойти по берегу, прорваться обратно…А потом мне ноги разрубили, по голове получил. Всё…

Раненый, кажется, выдохся, но главного так и не сказал, ни про Бертье, ни…

- Так откуда мужики, откуда кавалеры-то взялись? - пытался дознаться Волков.

- Не знаю, господин, ничего не знаю…, - тихо отвечал раненый сержант.

- Несите его назад, к первому раненому, - распорядился полковник и снова прикрикнул на собравшихся вокруг солдат. - Ну, что встали, ищите, ищите ещё раненых, капитана ищите.

Долго искали. Раненых ещё нашли восьмерых, но храброго капитана и весёлого человека Гаэтана Бертье так и не нашли.

- Видно, он попытался по воде уйти, - предположил Максимилиан.

«Да, в доспехе и со сломанной рукой, конечно, всякий захочет поплескаться в воде».

Волков не стал говорить молодому человеку, что в плохой, в нечестной войне, где нет места ни чести, ни совести, утащить тело видного офицера - дело обычное. Дело вознаграждаемое. Наверное, ублюдки тащили Бертье по земле, привязав за ноги к лошади, чтобы показать старшим офицерам. Может, награду выклянчить. А потом повесить труп на том берегу, на виду, тоже ногами кверху и непременно голым. Когда Рыцарь Божий шёл драться с хамами у брода, он думал, что и его ждёт такая участь. Мелькнула такая мысль, ну а чего ещё ждать от взбесившегося быдла, которое даже Бога отринуло? Неужели уважения к мёртвым господам?

Волкова, хоть он и смертельно устал, но злоба стала заливать его, при этом добавляя ему новых сил.

- Всё, уходим, - командовал он.

Раненых относили к дороге, там уже телега приехала. Всего живых набралось десять. Десять! От роты в двести с лишним человек! Нет, тут было что-то не так. Глядя на остатки одной из своих рот, которые уместились в одной большой обозной телеге, он раздражался ещё больше.

Шёл так, чтобы телегу эту не видеть, и свернул к реке, к броду, чтобы хоть Увальня найти. Нет. Александра Гроссшвюлле на песке они не нашли, вообще ни одного мёртвого на берегу не было. Та рота хамов, что терзала Рене, забрала всех мёртвых с собой. Зато на той стороне были арбалетчики и аркебузиры, они стали стрелять по фонарям. Полетели пули и болты. Максимилиан велел тушить фонари, хотел уже приказать стрелкам, чтобы запалили фитили и ответили, но кавалер вдруг почувствовал себя не очень хорошо, он устал за этот день, так устал, что даже злиться больше не мог. Бертье, Увалень, целая рота его людей, Гренер-старший, ушедший на тот берег со своими кавалеристами. Всех их больше не было.

- Нет, не будем стрелять… Уходим.

Солдаты и рады были, потянулись наверх, от реки к дороге. Туда, где вовсю в темноте стучали топоры. И последним шёл их командир, уставший человек в дорогом доспехе и с топором в руках.

Ничего не кончилось, ночь была ничем не легче дня. Когда они подходили к лагерю, им навстречу вышел, да нет, выбежал ротмистр Вилли с небольшой лампой в руке.

- Телега с ранеными приехала, я понял, что вы идёте, - было видно, что Вилли взволнован.

- Говорите, - сухо сказал полковник.

- Те возницы, которые нанимались со своими телегами, уйти желают, - сразу выпалил молодой ротмистр.

- Что? Куда ещё уйти? - не понял Волков.

- Сбрасывают поклажу наземь, хотят уезжать, говорят, что завтра мужики у них всё поотнимут. А им их телеги и лошади, говорят, дороги.

- А Рене где, он, что, этого не видит?

- Он их уговаривает не уезжать.

- Что? - Волкова снова стала разбирать злость. Как хорошо она придавала ему сил. - Уговаривает?

- Да, а ещё…

- Ну? - он поднял и положил топор на плечо.

- Люди из первой роты, корпорация из Левенгринка, их человек двадцать… Их корпорал говорит, что они тоже уходят, - продолжал Вилли всё так же взволнованно. - Они…

- Ротмистр Вилли, - перебил его кавалер.

- Да, господин полковник.

- Люди ваши надёжны?

- Мои люди? А, ну… Они же, кроме тех, что недавно набраны, все на вашей земле живут, дома там у них, семьи. Преданны вам, не в одном деле с вами были.

- Где они?

- Вдоль реки частокол ставят, окапывают…

- Бегом за ними, а потом ко мне, - сказал Волков и пошёл, - пятьдесят человек с парой сержантов, и пусть сразу фитили запаливают.

- Будет исполнено, - отвечал молодой ротмистр, тут же скрываясь в темноте.

А Волков, проклиная своего родственника Рене, пошёл в лагерь.

«Ну что за офицер, ни на минуту нельзя оставить!»

Лагерь уже начинает походить на лагерь: костры, котлы на них, запах пищи, кое-кто палатки уже поставил, всё вокруг заставлено телегами и возами, лошади выпряжены. В одном месте много факелов и фонарей. Волков сразу направляется туда.

Тут к нему подбегает новый ротмистр Мальмериг:

- Господин полковник, там возницы запрягают лошадей, провизию с телег скидывают… Слушать ничего не хотят.

- Где они?