Unknown

После смерти Холмса я несколько лет потратил на изучение судебного почерковедения – этот раздел криминалистики Шерлок любил едва ли не более всех прочих. В первый же день, когда Лестрейд принес мне письмо Садовника, я заподозрил, что его писала женщина, однако потом, под грузом улик, я был вынужден признать свою ошибку и отказаться от этой версии – не могла же женщина изнасиловать девушку, оставив в ее лоне свое семя? Теперь мне было очевидно, что тот анализ почерка был верным.

С рукописью статьи «Похождения фантазерки Ирэн Вулф» дело обстояло гораздо сложнее. Я не мог найти ни единого признака мужской или женской руки, выводившей буквы. Такое ощущение, что статья была написана бесполым существом.

Снизу позвали к ужину, я переоделся в домашний костюм и спустился.

Аделаида и мисс Остин уже сидели за столом.

- Папочка, мадам Этвуд приготовила пастуший пирог! – весело сообщила дочь.

- Правда? С удовольствием отведаю сей кулинарный шедевр, - улыбнулся я.

Пирог оказался весьма недурным. Мы ели молча, поглядывая друг на друга.

- Как идет ваше расследование, мистер Ватсон? - наконец, не выдержала Джоан.

- Небольшие подвижки есть, и во многом, благодаря вам, мисс Остин.

- Неужели? – удивилась она.

- Ведь это вы выписали газету «Иллюстрированные новости полиции»? Она нам очень помогла.

- Сэр, я не выписывала это издание, - голос Джоан слегка дрогнул.

- Это я выписала, папа, - доедая кусок пирога, сообщила Аделаида. – Мне нравится читать про все эти ужасы.

- О Боже, Аделаида, - сморщился я. – Это такая безвкусица.

- Но мне нравится, - повторила она.

Спорить с этой юной упрямицей было совершенно невозможно. Я пожал плечами и отдал должное пастушьему пирогу мадам Этвуд.

29

Лестрейд заехал за мной в половине девятого. К этому моменту я уже успел позавтракать и почитать утренние газеты. Пресса в очередной раз убедила меня, что физиология современного читателя напоминает землеройку. Эти животные обладают уникальным пищеварительным трактом: пища практически не задерживается в желудке и кишечнике землеройки, поэтому зверек вынужден круглые сутки только есть, есть и есть. Подобно землеройке, читатели газет подсознательно ждут все новых ужасающих событий и когда их не происходит, начинают скучать. Журналисты вынуждены подстраиваться, публикуя статьи с таким заголовками, как «Ваша дочь похищена Садовником». И внизу мелкими буквами: «может услышать любой отец Британии, если новоявленный горе-сыщик Ватсон не проявит, наконец, должную расторопность».

- Доброе утро, инспектор, - поздоровался я, садясь в машину.

Лестрейд что-то буркнул в ответ и приказал водителю трогать. Сегодня старый служака явно был не в духе, но я предпочел воздержаться от каких бы то ни было расспросов, молча глядя в окно. Если разобраться, то быть не в духе сегодня больше пристало мне, человеку, которого на всю страну назвали «горе-сыщиком».

Наконец, Лестрейд не выдержал.

- Поразительная молодежь растет! – воскликнул он, с досадой стукая себя по колену. – Мы, старики, для них – нули без палочки.

- А что случилось, инспектор? – мягко спросил я.

- Барбара, доктор, - ответил он с тоской в голосе. – Опять моя несчастная дочь устроила мне головомойку. Представляете, она без спросу пошла в Лондонскую библиотеку и там, по ее же словам, общалась с поэтом Гюставом Моро!

- Но это невозможно, Лестрейд, Моро уже не один год как покойник.

- Я знаю, сэр. Но она уверена, что это был он. А я уверен, что это был Садовник. Представляете, моя дочь общалась с Садовником в отделе библиотеки, с которого все и началось. И я ничего не могу с этим поделать!

- А где сейчас Барбара? – спросил я.

- Дома, под присмотром моего брата и его супруги. Я строго-настрого приказал им никуда ее не выпускать.

- Вы правильно поступили, Лестрейд. И нам придется побеседовать с вашей дочерью.

Он нервно пожал плечами.

- Не думаю, что от этого будет толк. Она молчит, как рыба.

- Тем не менее, мы обязаны попытаться, - сказал я. – Кроме того, придется заехать в библиотеку.

- Я уже был там, Ватсон, - хмуро отозвался инспектор. – Представляете, никто не видел там Гюстава Моро. А вот Барбару видели многие.

- Нам придется побывать в библиотеке еще раз, - делая нажим на слове «придется», сказал я. – Но сначала – к отцу Ирэн Вулф.

Мистер Вулф выглядел ужасно. Волосы вокруг лысины отросли и свисали грязно-седыми лентами, в глазах – тоска, как у больной, забившейся под мост помирать, собаки. От него пахло алкоголем, но он не был пьян.

- Вы нашли убийцу? – воскликнул он хриплым, болезненным голосом, как только увидел нас с Лестрейдом.

В маленькой квартирке было пыльно, грязно и пахло помойным ведром, которое Вулф, очевидно, давно не выносил.

- Мистер Вулф, какие у вас были отношения с вашей дочерью? – спросил я.

Он побледнел.

- Сэр, я любил свою дочь сильнее, чем вы можете себе представить.

- Даже чересчур сильнее, - мрачно бросил Лестрейд, отвлекаясь от изучения коллекции бабочек на стенах комнаты.

- Что вы имеете в виду? – глухо спросил Вулф. Руки его мелко задрожали.