Unknown

Этот новый тип государственного совещания явился естественным результатом коренной перестройки организованных общественных сил Московского государства. Прежние собрания «всех бояр», деятелей боярской думы и областного управления, вместе с «освященным собором» духовенства, даже расширенный призывом более широкого круга государевых служилых людей, уже не обеспечивали, особенно после отмены кормлений, достаточной осведомленности в подлинном положении страны и не выражали мнения всей среды, на деятельность которой опиралось царское управление. Подобно тем собраниям, и земские соборы XVI века были, по выражению, В.О. Ключевского, совещаниями правительства с агентами его власти. Но строй органов этого властвования был иной, иным стал и состав совещания: призываются приказные люди, служилые люди разных разрядов, группы лиц из торгово-промышленных организаций. Созыв всех «чинов» Московского государства вместе с боярской думой и освященным собором и образует то, что мы называем земским собором. В самом исходе XVI века, когда прервалось существование старой династии московских государей, такому собору пришлось сыграть роль основной политической силы государства в избрании на осиротевший царский престол Бориса Годунова. В смутные годы «великой разрухи Московского государства» в напряженном искании пути к восстановлению законной государственной власти крепнет сознание, что только в «совете всей земли», в земском соборе- источник силы, которая может разрешить такую задачу. Организованные общественные группы – боярство и духовенство, служилый и тяглый классы, объединенные в лице своих представителей на земском соборе, воплощают государственную власть в учредительном собрании, которое создало временное правительство «бояр, князя Дмитрия Пожарского с товарищами», а затем избрало на престол родоначальника новой царской династии – Михаила Романова. Но это был собор иного, по существу, состава, чем прежние соборы XVI века. Формальное различие было невелико с точки зрения людей той эпохи. Избрание так широко применялось при определении лиц на разные должности и службы, что применение выборного начала к лицам, предназначенным для участия в совете всей земли, едва ли проводило сколько-нибудь резкую границу между их значением и теми агентами правительственной власти, какие созывались на соборы XVI века. Избрание представителя на земский собор производилось в XVII веке так же, как «выборы за руками» на должности по губным и земским учреждениям, и такие выборные становились рядом с призванными на собор московскими служилыми людьми, которые могли быть созваны для обсуждения спешного дела и без формальных выборов. Однако, по существу, эти представители, являясь на собор по поручению своих избирателей, с челобитными, где излагались пожелания и требования данной общественной среды, и настойчивым стремлением провести их в жизнь, были новым и значительным явлением московской жизни – народными, вернее – сословными ее представителями. Земские соборы Московской Руси не раз сравнивали с западно-европейскими сословными представительными собраниями. В их общей структуре и в той роли, какую они призваны были сыграть при переломе хода политической жизни страны, действительно много сходного. Это явления одного исторического типа. Но в степени развития, какого этот тип достиг в разных странах Западной Европы и у нас на Руси – глубокие и значительные отличия. Московская Русь по своему и в иных условиях пережила тот момент исторической жизни, который обычно характеризуется по отношению к Западной Европе термином «сословная монархия». Основное отличие может быть определено тем, что в странах Западной Европы возникновение сословных представительных собраний было необходимым и крупнейшим фактором самого собирания власти из ее феодального дробления и рассеяния. На Руси земские соборы явились фактором организации государственного дела в единодержавной и самодержавной монархии, закончившей собирание власти полной победой над удельно-вотчинным ее дроблением. Организованные общественные группы, призванные верховной властью к участию в обсуждении и решении государственных дел, не были, как на Западе, носителями элементов политической власти, а воплощали в своем строе начало ответственных служб и повинностей по «государеву делу». Однако, само обращение царской власти в трудный момент государственной жизни к совету всех чинов Московского государства было попыткой найти в общественных силах страны опору и поддержку, выходящие за пределы безусловного повиновения государевых холопов и сирот. На соборах XVI века руководящие общественные группы призваны к сознательному гражданскому участию в государственной работе. Кризис правительственной власти – основной политический мотив Смуты – призвал их к властным избирательным и учредительным действиям. «Всего мира безумное молчание», тот морально-общественный грех, который, по мнению вдумчивого книжника-современника, навлек на Русскую землю Божью кару великой разрухи, должен был быть искуплен энергичным действием земского мира на спасение родины и разрушенного государственного порядка. В сложившийся уклад социально-политических отношений вливается новое содержание – общественное, гражданское и сословное. «Государево дело» приходится понять глубже и свободнее, как «дело земское», которое имеет свою высокую ценность, независимо от целей и интересов вотчинной державной власти. Общественные силы, которые доведены до этого сознания тяжкими испытаниями «великой московской трагедии», как прозвали Смуту поляки, пробуждены к самодеятельности и самосознанию. Это силы, организованные старой властью и дисциплинированные в отбывании службы и тягла. Сплоченные в уездных и посадских ячейках, они выросли, благодаря централизованной системе организации и управления служилым землевладением и торгово-промышленным бытом, из тесных рамок местных областных интересов. «Великая разруха» заставила их остро пережить ценность государственного единства для землевладельческой и торгово-промышленной жизни. И они поднялись на восстановление государства из развалин Смуты.