Unknown

Преобладание и быстрое развитие приказного начала в московской государственной жизни было главным политическим результатом великого кризиса, пережитого в начале XVII века. Условия, которые привели к этому кризису, коренились глубоко в строе народной и государственной жизни Московской Руси. Замкнутая в себе внешними давлениями татарской и литовской силы, Великороссия внутренне окрепла и сплотилась под властью Москвы. Ее силы, подобранные и скованные в национальное государство под самодержавной властью в борьбе за существование, перешли с роковой неизбежностью, обусловленной общими политико-географическими отношениями, от организации самообороны в наступление и сломили преграды для нового подъема колонизационного движения в южном и восточном направлении. Борьба за торговые и колонизационные пути выводит Великороссию в ряде быстрых успехов далеко за ее этнографические пределы. Завоевание Поволжья и движение в бассейн Дона, в бассейн Днепра через Северскую украйну , а через Новгородскую область к Балтийскому морю ставит исторически-молодое Великорусское государство перед вековечной исторической проблемой организации политической жизни в сложном и неустойчивом хаосе отношений великой Восточно-европейской равнины. Ее только что собранные и элементарно-организованные силы раскидываются вширь ценой глубокого надрыва для экономического, социального и государственного равновесия центральных Великорусских областей. Колонизация новых пространств, открывшихся для народно-хозяйственной трудовой эксплуатации земледельческих и промысловых природных богатств, тяга по стародавним переселенческим и торговым путям всколыхнула население Великороссии и увлекла его на новое рассеяние. Вторая половина XVI века – время внешней силы Московского государства и нарастающего кризиса его народно-хозяйственной базы. В основе тех глубоких противоречий, какие раскрыты кризисом Смуты в социальном и политическом строе Московского государства, лежало одно глубочайшее экономическое противоречие – несоответствие наличных окрепших и организованных сил страны неустранимым запросам ее исторических судеб. Тревожными, жуткими предчувствиями полна письменность Московской Руси времен Ивана Грозного. Чуется, что почва колеблется под зданием Великорусского государства, колеблется его сила и уходит, растекаясь в открытых пространствах Восточно-европейской равнины. Судорожные, грозные приемы властвования царя Ивана Васильевича созданы отражением в его взбудораженной натуре ощущения стихийного процесса, в котором нарастало противоречие внешней мощи самодержавного царства и коренного надрыва его внутренней организованной силы. Экономический кризис обострил до крайности противоречия социальных интересов, разразившихся в Смуте годами напряженной борьбы между отдельными социальными группами. Назревший кризис развернулся в «великую разруху Московского государства», как только – с концом династии «прирожденных» государей – пошатнулась внешняя форма традиционного политического строя. Прекращение династии – грозная катастрофа для государства, построенного на началах вотчинной монархии. Она подвергла тяжкому испытанию московское политическое здание в самых его основах. Какие политические силы удержат единство государственной организации и поддержат ее внутренние связи без твердой опоры в том центре, который ее создал? Царская власть усилилась до полного самодержавия, уничтожая самостоятельное государственное значение и Церкви, и боярства. Она создала иные орудия своего правления в сильно централизованной организации служилого и тяглого классов. Носителями этой системы «государева дела» стали корпорации военно-служилого землевладельческого люда и торгово-промышленного класса. Роль высшей иерархии «государевых богомольцев» и бояр, царских советников, сузилась до значения «царского синклита», стянутого к государеву «верху». Это – советники царской власти, без самостоятельного земского политического значения. Не у них ищет царь Иван Грозный выяснения общего учета сил страны и опоры в трудном решении, вести ли дальше борьбу за свободный доступ к Балтийскому морю и за западнорусские земли при переходе Ливонской войны в более опасную войну с польско-литовской Речью Посполитой, а у «совета всех чинов Московского государства» - у земского собора.