Unknown

Ничего не соображая, он заморгал, все еще находясь в полусне, в котором прогуливался по домашнему зоопарку герцога Девонширского рука об руку с орангутаном. Но вместо обезьяны его поприветствовал встревоженный круглолицый рядовой Перкинс.

– Что? – сказал Уильям тупо. Перкинс, казалось, плавал в какой-то легкой дымке, и сколько Вилли не моргал, она не рассеивалась. Но когда он сел, чтобы взять дымящуюся чашку, то обнаружил причину – воздух был пронизан густым туманом.

Все звуки были приглушены. И хотя уже слышался привычный шум просыпающегося лагеря, доносился он глухо, словно издалека. И неудивительно – когда несколько минут спустя он высунул голову из палатки, то обнаружил, что земля окутана стелющимся туманом, пришедшим с болот.

Но это не имело большого значения, поскольку армия никуда не собиралась двигаться. В донесении из ставки Хау официально сообщалось о приостановлении боевых действий. Делать было нечего, кроме как ждать, когда американцы облагоразумятся и капитулируют.

Солдаты зевали, потягивались и искали, чем бы поразвлечься. Уильям с капралами Ярнеллом и Джеффрисом были страстно увлечены игрой в кости, когда снова появился запыхавшийся Перкинс.

– Полковник Спенсер шлет свое почтение, сэр, и вы должны явиться на доклад к генералу Клинтону.

– Да? А зачем? – спросил Уильям. Перкинс казался сбитым с толку – ему и в голову не пришло спросить у посыльного, зачем.

– Просто… Я полагаю, он вызывает вас, – ответил он, стараясь выглядеть услужливым.

– Большое спасибо, рядовой Перкинс, – сказал Уильям с сарказмом, напрасно адресовав его Перкинсу, потому что тот, просияв от удовольствия, поспешил ретироваться раньше, чем его отпустили.

– Перкинс! – проревел он, и рядовой повернул свое испуганное круглое лицо. – Куда ехать?

– Что? Э-э… Что, сэр, я имел в виду?

– В какой стороне находится штаб генерала Клинтона? – спросил Уильям с подчеркнутым терпением.

– Хм! Гусар… Он приехал от… – Перкинс медленно закрутился, как флюгер, и наморщил лоб, стараясь сосредоточиться. – Оттуда! – указал он. – Я видел за ним вот этот пригорок.

Туман над землей был все еще густым, но гребни холмов и вершины деревьев местами уже виднелись, и Уильям без труда разглядел причудливо бугристый холм, о котором говорил Перкинс.

– Спасибо, Перкинс. Свободен, – добавил он быстро, прежде чем Перкинс успел убежать снова. Он наблюдал, как рядовой исчез в движущейся массе тумана и тел, затем покачал головой и пошел, чтобы передать командование капралу Эвансу.

Мерину туман не нравился. И Уильяму он не нравился тоже. Туман создавал неприятное ощущение – будто кто-то дышит ему в затылок.

Это был морской туман: тяжелый, сырой и холодный, но зато не удушливый. Он то редел, то сгущался, находясь в беспрестанном движении. Уильям видел не более чем на несколько футов впереди себя и поэтому мог различить лишь неясные очертания холма, обозначенного Перкинсом, хотя его вершина то появлялась, то исчезала, словно по прихоти какого-то затейливого сказочного колдовства.

«Что сэру Генри нужно от меня?» – задавался он вопросом. Был ли он единственным, за кем послали, или целью встречи было проинформировать офицеров о некоторых изменениях в стратегии?

А может солдаты Патнэма сдались? Они должны были это сделать, несомненно. Ведь в сложившейся ситуации у них не осталось надежды на победу – это должно быть им очевидно.

Но, вероятно, предположил он, Патнэму нужно будет посоветоваться с Вашингтоном. Во время сражения возле старой каменной фермы он заметил на гребне далекого холма небольшую группу всадников, над которыми развевался незнакомый флаг. Тут же кто-то, указав на этот стяг, сказал: «Вон там Вашингтон. Эх, жаль, что нас здесь всего пара дюжин, а то мы показали бы ему как пялиться!» – и расхохотался.

Он нутром чуял, что они все равно сдадутся. Но тревожное предчувствие оставалось, и к туману оно не имело никакого отношения. За месяц пути у него была возможность пообщаться со многими американцами. Большинство из них были обеспокоены и не желали конфликта с Англией, особенно не хотели бы оказаться рядом с местом военных действий. Весьма разумное намерение. Но те, кто дерзнул участвовать в восстании… были настроены очень решительно.

Может быть, Рамзи и передал часть его сведений генералам, но, казалось, что его самого нисколько не впечатлила предоставленная информация, тем более собственное мнение Уильяма, но возможно…

Конь споткнулся, и он, покачнувшись в седле, случайно дернул поводья. Рассерженное животное вскинуло голову и укусило его, скрежетнув по сапогу крупными зубами.

– Ублюдок! – он ударил коня по носу концами поводьев и потянул его голову на себя с такой силой, что у того закатились глаза, а перекошенные губы практически достали коленей Уильяма. Добившись своего, он медленно ослабил натяжение. Мерин фыркнул, бешено тряхнув гривой, но возобновил свой путь без дальнейших препирательств.