Unknown

- На прошлом балу моя головная боль не позволила мне танцевать с вашим лучшим подчиненным, Роман Валентович, - красавица снова взглянула на Демьяна. Синие глаза привораживали похлеще любого наклада.

- Ах вот оно что, - Роман Валентович кажется слегка смешался, выслушав откровение.

- Да, не представляете, как я лелею надежду загладить свою вину этим Сотворением. Демьян Тимофеевич, - обратилась соблазнительница напрямую к главвэю. - Вы не откажете мне в удовольствии танцевать с вами на этом Воскресном балу?

Тиса мысленно чертыхнулась. Ну, не наглость, а? Да эта баронесса просто совсем стыд потеряла и навязывает себя в открытую! Разве выпрашивать разрешение на танец не удел кавалеров?

Демьян глядел на женщину какое-то время, и когда пауза чуть было не затянулась настолько, что могла говорить о неуважении к собеседнице, все же ответил:

- Я бы с удовольствием, баронесса. Но увы, к моему вящему сожалению, боюсь, служебные дела не позволят мне явиться на бал.

Тиса почувствовала, как отходит замершая было душа. Он отказал ей!

Однако ответ Демьяна ничуть не смутил красавицу. Она лишь обворожительнее улыбнулась колдуну, и шагнула к Политову и подхватила управного под руку:

- Роман Валентович, я знаю, что в ССВ служат лучшие вэйны империи и ваша служба бесспорна важна и опасна, но неужели у доблестных рыцарей нет дня для отдыха от ратных подвигов?

Политов поймал взгляд Демьяна, прежде чем ответить:

- Вы правы, Лилия Вэеславовна, - он кашлянул, скользнул взглядом по красавице, остановив его на изящной ладони на своем локте. - Отдых необходим даже таким, как мы. Однако служба всегда стоит для нас на первом месте, думаю, вы понимаете меня. Могу обещать лишь не усугублять положение главвэя Невзорова новыми заданиями.

- О, благодарю вас, величайший из славных мужей, - ручка пригладила локоть управного. - Смею надеяться, что Демьян Тимофеевич все же снискает время для бала, и позволит несчастной баронессе, измученной раскаянием, исправить свою ошибку, - снова говорящий взгляд, обещающий, ласкающий, манящий.

Вэйна хотела еще что-то добавить, но появление императорского стрельца с приглашением следовать за ним, прервало беседу. Баронесса отступила, проводив взглядом мужчин.

- Боже! Это не женщина, это удар под дых! Это богиня! - громкий шепот голос идущего рядом чтеца дрожал от восторга. - Я не слышал ее мыслей, но отголоски ее горячего желания: съесть тебя вместо десерта, я улавливал в течение всего разговора. Не понимаю, чего ты кочевряжишься, Невзоров? Приплел службу. Цену себе набиваешь что ли? Не боишься, что упорхнет?

Не дождавшись ответа от главвэйя, Юлий фыркнул:

- Не глупи, Невзоров. Злишься, что краля отказала тебе в танце в прошлом? Богиням простительно. Одумалась Разумовская. Ты у нас теперь почти что князь! И составить тебе партию…

- Я. Не. Князь, - произнес Демьян с нажимом. - Юлий, мы в императорских покоях, ты не заметил? Замолчи уже, ради святых.

- Пока не князь. Все же ты должен пойти на этот бал… молчу-молчу.

Глава 19 - Сотворение

Обжигающий след. Часть 2 - Потерянные

“И была великая пустошь. Тьма без света, ночь вечная, бесконечная. И решил Единый создать мир. Кликнул он Жнуха, и прибыл тот на земляном черве Жвале. И слепил Единый с помощью Жнуха земляной шар. Да назвал его Хорн. Но хладен был Хорн, студен как камень во льду, и тогда позвал Единый огненного Косеницу. Прибыл тот верхом на рыжем Лисе. И зажег Единый очаг внутри да снаружи Хорна. Потеплел Хорн, светел стал, да не было вод в нем. И кликнул тогда Единый Лею, и приплыла к нему Лея на огромном зеркальном Карпе. И излились реки и моря на новый мир, деля с сушей Хорн пополам. Не хватало лишь ветра, гонящего волну за волной к берегам. Тогда позвал Единый Небелла. И прилетел Небелл на орле Горе. Вдохнул Единый живой ветер в Хорн. Погнал тот облака по небу, а волны по синем морям. На пятый день оглядел Единый созданный мир, но не узрел в нем гармонии. Тогда явилась на зов Единого Вэя на белом драконе Вемовее. Сплелись четыре стихии в единое целое, неразлучное. Красив стал Хорн - кристально чистые воды полные рыб омывали берега его, животные гуляли в лесах и полях его, птицы возносились в высокое небо его. Залюбовался Единый им, да вскоре загрустил. Всем хорош оказался Хорн, да только красу его не понимал никто из обитателей его. И решил Единый создать человека по образу своему и подобию. Взял он глину да слепил из нее мужчину, а из его левой ключицы - женщину. Да только ни души, ни жизни в первых людях не оказалось. Тогда отдал Единый свою душу и кровь до последней капли ради жизни человечества.

И умер творец шестым днем. И воскрес седьмым…”.