Unknown

Вступительная проверка, догадалась Тиса. Ой, как бы не макнуть бело личиком в грязь после такого-то громкого представления. Под взглядами работниц новенькая прошла к столу и оглядела три сбора, возвышающиеся на нем горками, как старые муравейники. Пощупала, понюхала, а где и надкусила травки.

А в голове строгий подсчет. Душица, сушеница топяная, тысячелистник, подорожник, золототысячник, лен, девясил, и корешки… Все, чтобы усмирить огонь желудка.

- В этот сбор, как мне кажется, хорошо бы калганов корень доложить, но в целом он достаточен против язвы, - сделала вывод Тиса. - Второй от ангины, и по-мне, вполне достаточен. А вот третий, по составу, на сколько мне известно, он для… э-э, - запнулась Войнова, но все же пересилила себя, продолжив, - мужской силы…

Две девушки из работниц прыснули в ладошки. Смейтесь-смейтесь на здоровье, вздохнула мысленно Тиса, да только ей не до смеха. Она вытащила из сбора кристаллики, похожие на жженый сахар на вид, но только лишь на вид. Что это она не имела понятия. В чем и призналась вэйне, ожидая порицания.

- Я бы удивилась, если бы вы и это знали, дорогая моя помощница, - усмехнулась вэйна, она взяла из рук Тисы маленький кристалл, покатала в пальцах и поднесла к глазам. - Смола ассийского баобаба, действенное и редкое средство. В Лароссии, жаль, такой не растет. Идите взгляните, какой он прозрачный на свету. Видите какой? А если мутный, то значит вымороженный. Толку с такого - что с рыбы шкура.

Аптека вэйны закрылась для посетителей в семь часов, Тиса же покинула ее в восемь. Довольная и воодушевленная, девушка шептала короткую благодарственную молитву, возвращаясь домой. Единый, а она еще желала отказаться от этой работы! Чудачка. Вот уж действительно, счастье - тот сливок вершок, когда вдруг получаешь нечто большее сверх ожидаемого. Те неполные три часа, что она провела в аптеке, пролетели как мгновенье. Очень удобная кухня, вся необходимая утварь под рукой и расторопные помощницы в распоряжении. В итоге с удовольствием приготовила два котла снадобья от суставной боли на масле и сбор против простуды, как Агап учил. Вэйна осталась довольной ее работой. Приятно так же, что разливать по склянкам не входило в ее обязанности. К слову о колдунье, как бы Тиса не присматривалась в хозяйке аптеки, она так и не заметила за ней ни фальши, ни желания вершить на свой лад все и вся, ни высокомерия, которые, как ей казалось, отличают колдовской род. Наоборот, Агата Федоровна показалась женщиной деятельной и интересной, так как обладала редкими знаниями в траволечении и не только, а в отношении с подчиненными даже слишком терпеливой и благодушной, чем невольно вызвала у Тисы приятие.

А дел действительно в аптеке много накопилось. Агата вручила помощнице довольно обширный список необходимых снадобий и сборов, которые нужно успеть приготовить в ближайшие дни. Часть из них в эти сотворенские недели вэйна собиралась передать безвозмездно городским лекарне и приюту, часть развести подарками по добрым старым покупателям и знакомым, ну и часть, конечно, оставить в аптеке.

Снадобья в списка оказались в основном знакомыми, кроме некоторых, которые Тису ввели в замешательство. Как приготовить “настой для улыбок”, “мазь для сияния глаз” или “мыло для крепости духа” она совершенно не знала. Но вэйна успокоила помощницу, сказав, что их возьмет на себя. Оставался еще один вопрос, который требовал ответа. Четвертая часть снадобий из списка нуждались в длительном настаивании. Такие за неделю не сделать. Вэйна же ответила совсем загадочно: “Об этом не беспокойся, рыбка. Желток уж налился, все успеем. Ох, эта предсотворенская спешка все соки выжмет”. Что бы это могло значить? Тиса гадать не стала, благоразумно оставив выяснения на потом.

Зато как порадовало жалование! Она даже не надеялась на такую щедрость со стороны колдуньи. Воистину, камень с души свалился. На дорогу домой у нее будут деньги!

Пребывая в приятной усталости и не менее приятных размышлениях, Тиса вернулась во флигель, даже не заметив дороги. Затопила печь, отужинала, а после провалилась в поиск. Рич. Она все еще присматривала за ним посредством дара, а сейчас после разговора Демьяна с тем оборотнем, желание видеть мальчишку только возросло.

Старуха, чернокожая и морщинистая, как чернослив, гладила ее по плечу и шептала что-то, на смешанном имперском и кочевом языках. Она взяла с чаши кость, одну из многих, и положила ее себе на язык.

- Бабушка, ты на меня кинула, да? И что там? - нетерпеливо прошептал юный оборотень.

- Ша! Помолчи! - приструнила внука Магда. Взгляд ее мутных глаз какое-то время блуждал по потолку кибитки. - Хит ма ву! Отец твой осел, ходу ярэ сул, не понимать ничего! Зачем ты вернулся, Рычи? Вернись туда, откуда пришел! Нахо ри!

Кибитка шатнулась под тяжестью, и полог резко отдернулся. Рамил Саялэ бросил в старуху гневный взгляд, и что-то сказал на кочевом. Старуха ответила. Последовала короткая перебранка. После чего отец потрепал сына по шее:

- Рыч, иди, мать зовет, - и подтолкнул оборотня к выходу. - Не лезь, Магда. Это мой сын.