Unknown

После того, как Тиса рассказала о юном оборотне, Поня теперь заваливала ее вопросами о нем. Какого он роста, какие у него клыки, и как он обращается и так далее. Тиса отвечала, как есть, радуясь, что у нее есть Поня. Она уже заметила, что рядом с девочкой ее сомнения и тревоги словно засыпали. И сейчас, находясь с ребенком в парке, Тиса почти-что наслаждалась солнечным теплом и корявостью вишневой коры под своей ладонью. И не только. Блики в лужах, россыпи подснежников на лужайках, глубокая синь над головой и звонкая перебранка снующих в ветвях птиц - все отзывалось в душе теплом, звучало тихой мелодией весны и обещало перемены. Только вот никто не знает какие. Демьян оставался для ее дара закрытым. Пара дней показали, что разыскивать его “по знакомым” не так и просто. Главвэй не имел привычки сидеть на месте. Скорее Тиса узнает подробности из жизни всех его знакомцев, если так будет и дальше продолжаться. Вопрос, который она задавала сама себе, не находил ответа. Почему он закрылся? Работа ли послужила тому причиной? Или ее письмо, где она писала, что видит его? Если ее письмо, тогда, почему он так странно воспользовался знаниями из него? Но ведь песня та же самая, что позволяет обнаружить башню! Тогда почему он поет ее верх тормашками и в избе? Головоломка знатная, и сколько бы Тиса не вертела ее в голове к разгадке она так и не приблизилась. О том, что Демьян захотел закрыться от нее так же по причине скорой свадьбы с Разумовской, она старалась не думать.

Как назло свидетельство Пони затерялось в управе и пришлось снова подавать бумаги. Складывалось впечатление, что Оранск не желал ее отпускать. Радовало хоть то, что с перчаткой стало что-то получаться, она уже довольно далеко стала заходить по щупу и начала чувствовать защиту оборотня. На ее вопрос об ипостаси, Клим сказал, что это должен быть не крупный зверь. Не медведь и не волк, точно. Хорь, енот или куница. Точнее говорить не стал. Ну хоть что-то.

Нагулявшись в парке, Тиса с Поней направились обратно домой. По дороге зашли в едальную лавку и купили гречи и хлеб. На Коромысловой заметили стайку мальчишек, пускающих в ручьях корабли-щепки, среди которых был и Устин. Мальчишка исподлобья проводил взглядом постоялицу. Вот упрямец, все дуется на нее. Лишь бы Поньку не обижал. Открывая ключом флигель, Тиса запустила вперед себя Поню. Хотела зайти следом, как услышала тонкий писк, раздающийся со стороны бани Кадушкиных, за поленницей. Прислушавшись, поняла, что это не писк, а плач. Тонкий, еле слышный. Велев Поне зайти в комнату и подождать ее, Тиса сошла с крыльца. Натку она обнаружила в предбаннике. Устроившись с ногами на лавке и обняв колени, девчонка хлюпала красным носом. Заметив свидетельницу ее плача, она быстро вытерла лицо рукавом и спрятала лицо под челкой.

- Здрасте, - прогундосила.

Тиса поздоровалась, затем оглядела предбанник:

- Мне лохань нужна, не видела?

- У-у, - покачала головой девочка.

Тиса уселась рядом с Наткой на лавку:

- Ладно, потом постираю. А ты чего здесь сидишь одна?

- Просто, - не нашлась, что ответить Натка.

- А чего плачешь тогда, раз просто? - Тиса чуть улыбнулась девчонке. - Мамка отругала?

Натка молча мотнула головой, а затем снова всхлипнула. Тиса не торопила.

- Вы не поймете, - услышала она сдавленный ответ.

- Да уж куда мне, старой деве, знать о горестях юных дев, - согласилась Тиса, вздохнув.

- Вы не старая, - хмыкнула Натка, отняв подбородок от колен. - И красивая. Отчего вы безмужняя?

- Наверно, потому что не смогла найти своего человека.

А если говорить правду, то нашла, а потом сама же его прогнала. Потеряла, когда нужно было держаться за него со всей силой, душой и сердцем. Теперь ее надежды вернуть его так же шатки, как те мостки на Гартовом болоте.

- Я вот нашла. Думала, сведу прыщи и он меня полюбит, - пропищала Натка. - А он с Танькой гулять начал. Давеча сказал мне: отвянь, репей, не шастай под ногами…

Последние слова потонули в писке плачущей юной девы. Тиса не выказала удивления. Вот оно как. Тут неразделенная любовь, оказывается. Что ж, сердечные неудачи в таком возрасте кажутся самыми горькими.

- А есть снадобье, чтобы я понравилась ему? - вскинулась Натка, подняв заплаканное лицо. - Слыхала за приворот. Это снадобье? Да?

- Нет, это вэйновский наклад, - покачала головой Тиса.

- А у вас знакомого вэйна нет? Пожалуйста!

Тиса мысленно вздохнула. Не хватало, чтобы девчонка надеялась на приворот.

- Знаешь, не советую тебе даже думать о привороте.

- Почему?

- Тот кому он делается становится слабоумным. Тебе же не нужен дурачок, правда? - сейчас Тиса врала, и не испытывала при этом угрызения совести. - Будет слюни на кулак наматывать, кому такой жених нужен?

Натка хихикнула.

- Вот-вот, - со знанием дела продолжила Тиса, подсаживаясь ближе и приобняв слегка за плечи девочку. - Знаешь, я в твоем возрасте тоже была бедовая. Учиться не хотела, с уроков сбегала в гимназии.

- Вы? - удивленно произнесла Натка.

Тиса улыбнулась: