Unknown

  - Не знаю как кругозор, но ремень у Прокла был широкий. Он был из тех, кто считал, что строгое воспитание - залог образования. Порка племянника являлась для него ежедневной обязанностью.

  Тиса негодующе хмыкнула.

  - О, только не жалейте меня, Тиса Лазаровна, - усмехнулся новобранец. - Я ведь тоже не подарочек. Бежал из дома в малолетнем возрасте, стащив у дядьки припрятанные деньги. Три года бродяжничества преподнесли мне уроки лучше всех учителей.

  - А потом? Ты вернулся домой?

  - Нет, - он снова созерцал костер. - Меня приютили добрые люди. Дали мне кров, еду и тепло, которых у меня не было.

  Шкалуш плотно сжал губы и надолго замолчал. Похоже, она все же умудрилась его расстроить.

  Тиса тронула серебряные часы на руке, вдруг почувствовав желание поделиться в ответ:

  - Эти часы мне достались от мамы, - сказала девушка.

  Трихон повернул лицо к ней, ожидая продолжения.

  - К маме они перешли от прабабушки Ефросинии. Она была вэйной.

  - Понятно теперь, почему вы их носите при всей вашей неприязни к колдовскому роду, - произнес Трихон. - Память.

  - Да, - слабая улыбка на мгновение осветила лицо девушки и также быстро исчезла. - Мама мечтала отдать меня в школу-пансионат в Оранске. Наместный колдун насоветовал. Я думаю, если бы не Гарт, возможно, она бы так и не решилась. Но эти вэйны любят совать нос в чужие дела, - с раздражением в голосе сказала Тиса.

  Девушка отвела взгляд от огня на качающиеся под ветром камыши, что окаймляли противоположный берег реки.

  - Я не хотела ехать, - помолчав, продолжила Тиса. - Капризничала, обижалась на мать. Я просто страшно боялась остаться в чужом городе одна. Но мама настояла. Помню, как мы уселись в почтовую карету. Она хотела меня обнять, но я откинула от себя ее руку и отсела к окну. Дулась. Глупая. Я тогда не знала, что истекали последние минуты с нею рядом.

  Девушка опустила ресницы, чувствуя знакомую боль в душе.

  - На перевале через Теплые что-то случилось с колесом. Карета стала заваливаться. Она вытолкнула меня в последний момент, а сама не успела...

  Тиса погладила трещину на крышке циферблата.

  - Часы остановились там.

  Боль в душе перелилась через край. И неожиданно потекли слезы. Тиса постаралась их сдержать. Но Трихон накрыл горячей ладонью руку девушки. И от чужого сочувствия Войнова совсем разревелась, а может быть, это сказывалась пресловутая настойка. Слезы, которые девушка копила в себе долгие годы, наконец, нашли выход.

  - Ну-ну, - старался успокоить ее Трихон. Видя, что девушка не на шутку расстроилась, подвинулся и слегка приобнял за плечи. Тиса уткнулась в грудь паренька, чувствуя как от горячих слез намокает под щеками его рубаха.

  Сквозь всхлипы Тиса прошептала:

  - Я не успела сказать ей, что люблю ее, не смотря на все глупые обиды.

  - Она знает это. Знает - прошептал девушке на ухо Трихон и поцеловал ее в лоб. - Не плачьте.

  Тиса обомлела. Это было как послание с небес - поцелуй в лоб. Мама всегда целовала ее так. Шкалуш даже не догадывался, что он сделал.

  Тиса подняла удивленное заплаканное лицо. Трихон улыбнулся:

  - Так уже лучше, - сказал он, стирая мизинцем со щеки девушки последнюю каплю.

  Полные сочувствия серые глаза оказались так близко, что у Тисы закружилась голова. Она опустила взгляд на губы юноши. Тонкие, без намека на женственность. Единый!

  На удивление - помощь свыше пришла незамедлительно. Подул ветер и сорвал платье с перекладины. Это вернуло Тису на землю. Девушка вскрикнула. И Трихон поспешил поймать платье.

  Только сейчас она заметила, что небом завладел пунцовый закат.

  - Высохло, - с сожалением сказал шкалуш, поднося ей платье.

  Удивительно, но обувь тоже просохла.

  - Пора домой, - сказала Тиса.

  С платьем под мышкой девушка отправилась за мельницу переодеваться, оставив шкалуша у костра. Пылающая в закате Вежа и здесь клубилась водоворотами. Пребывая в смятении чувств, Войнова застегивала пуговицы воротника. Пальцы слушались плохо. Боже, минуту назад она была так близка к тому, чтобы бесстыдно поцеловать юнца. Это просто несусветная глупость с ее стороны! Марика будет с ним счастлива, неожиданно подумала Тиса. И эти мысли чуть не заставили ее снова расплакаться.

  Русалка не права, назвав ее счастливой. По крайней мере, не сейчас. Еще месяц назад в ее душе царила пусть не гармония, но убежденность в здравости своих мыслей и действий. А сейчас... Взглянув, на танцующую реку, она почувствовала решимость сделать то, в чем до сего сомневалась. Если ее слова сделают Илу хоть немного счастливее в ее безрадостном существовании. Тиса подошла к кромке реки и, опустив пальцы в воду, позвала:

  - Ила!

  Ждать пришлось не долго. На этот раз Тиса не испугалась. Из воды показалась голова русалки, и течение заиграло ее длинными волосами. Окрашенные закатом они уже не казались такими белыми как раньше. Закат слепил и не давал разглядеть лицо Илы. И если бы Тиса не знала, кто перед ней, то русалка вполне могла бы показаться обычной девушкой, купающейся в реке.

  - Тиса... ты?

  - Да. Я отдала твой венок, Ила.

  - О! - пропела русалка.