Unknown

Однако к сластям не притронулся. Вместо этого поискал глазами младшую невестку:

— Доченька, вскипяти воды!

Та, потрясенная видом синей полотняной куртки Цзи, отороченной фальшивой парчой, наконец

очнулась и пошла исполнять приказ свекра. Старик нащупал под циновкой на каие пять медяков:

— Внученька, сбегай скорее в лавку и купи две пачки чая подешевле! Ай, разве прежде мы живали без

чая?!

Он снова сел на край кана и замер.

— Отец, от деверя есть вести? — спросила Цзи.

Старик мотнул головой. Его младшего сына, плотника, забрали в армию носильщиком, и с тех пор о

нем не было ни слуху ни духу. Жена этого сына держалась неплохо, но страдала падучей и не могла

работать вне дома.

— А как урожай в этом году?

— Что? — Старик не расслышал, и Цзи повторила вопрос.— Эх, нашу тощую землицу снова затопило,

даже хворостины с нее не собрали. На арендованной земле урожай получился хороший, но когда сдали

аренду... Ай, и говорить неохота! Деньги, что ты присылаешь, для нас все равно что золото. Золото! Но

сама-то ты все время вдали от дома, на что это похоже! А я уже поглупел от старости, придумать ничего

не могу...

Цзи промолчала. Старик потеребил бородку и обратился к Небесному дару:

— Сейчас выпьешь чайку, съешь пару яиц... Эх, молодой господин, у нас ведь тут деревня, есть больше

нечего!

Из тридцати му*, которыми когда-то владела семья Цзи, у них осталось лишь несколько му болотистой,

никому не нужной земли. Немного земли они арендовали, но урожай с нее почти ничего не стоил.

Небесный дар слушал все это и не очень понимал. У них в доме отец постоянно говорил о деньгах, но о

сотнях и тысячах, а здесь под циновкой всего пять медяков, яйца оставляют на продажу! Он пошарил в

кармане, нащупал юань, долго не решался вынуть его, потом все-таки вытащил и взглянул на Цзи:

— Можно ему отдать?

* Му — китайская мера площади, одна шестнадцатая гектара.

Старик все заметил, блеснул глазами и повысил голос:

— Нет, молодой господин, спрячь его! Ты уже привез мне сластей, а эти деньги я принять не могу: мы

— люди гордые. Ну что это такое? Спрячь, спрячь, я все равно не возьму! — Он обернулся к двери: —

Ну где чай? Что там с вами стряслось?

Небесный дар еще больше изумился. Эти люди были бедными, но гордыми и очень симпатичными, они

не дрожали при виде денег, как городские. Но почему они так бедны? Кто их довел до этого? И он снова

взглянул на Хуан Тяньба, на мече которого застыла клопиная кровь.

Глава 18 ЛУННАЯ ГОСПОЖА

Деревенские яйца были только что снесенными и невероятно вкусными. Лепешка тоже оказалась

совсем не такой грубой, как на первый взгляд: снаружи поджаристая, а внутри пушистая, так что ее

хотелось жевать без передышки. Старшая девочка приветливо протянула Небесному дару еще кусок

батата, но он не взял из боязни, что у нее грязные руки.

Едва стемнело, как все легли спать. Старик уложил Небесного дара на кан рядом с собой, поближе к

топке, и добавил:

— Устал, наверно, молодой господин? Отдохни! Керосин дорогой, даже лампу не зажжешь! Ох!

Только улегшись, Небесный дар почувствовал, что кан не просто теплый, а горячий. Сначала это ему

даже понравилось, он терпел, но вскоре весь покрылся потом. На спине лежать невозможно, на боку

тоже... Он тихонько подложил под себя ватные штаны, однако их хватило ненадолго: глаза слипаются,

нос горит, руки положить некуда. Пришлось опереться руками о штаны и время от времени

отжиматься, как будто делая зарядку,— тогда между животом и каном хотя бы ветерок продувал. Но

руки быстро заболели. Он положил на штаны еще и ватную куртку, забрался на все это сооружение:

теперь стало не очень горячо снизу, зато холодно сверху, потому что накрыться было уже нечем. Так он

промучился от жары, холода и дыма целых полночи, но подать голос стеснялся. К утру кан немного

остыл, и Небесный дар забылся.

Проснулся он с воспаленными глазами и заложенным носом. Нет, так дело не пойдет, он не вытерпит

подобной жизни! Небесный дар не хотел капризничать, однако здесь слишком неуютно, грязно, и

вообще в деревне ничего нет. По утрам бывают только разносчики мяса и соевого творога, да и те,

говорят, появляются лишь раз в три дня. В единственной лавке не продают ничего вкусного. Старик

Цзи с ног сбился, чтобы ему угодить, но и то сумел организовать только поджаренные кукурузные

хлопья и горох. За деревней тоже нет ничего интересного: одна желтая-прежелтая земля да вдалеке три-

четыре дерева. Небесный дар вспомнил новогоднюю картину «Радость в крестьянской семье», которую

он когда-то видел: там деревня была совсем другой. Здесь же вообще нет радости. Здешние дети знают

только заботы да экономию — даже сухую ветку тащат в дом. И холод тут какой-то особенный, будто

его надувает неведомо откуда. За целый день, проведенный здесь, Небесный дар ни разу не улыбнулся.

Он думал о доме.

Еще через день они наконец отправились в город. Старик Цзи провожал их и подарил Небесному дару

двадцать самых крупных яиц.

Дома Небесный дар сразу успокоился. Правда, некоторое время он еще не мог забыть невыразимую