Униженные и оскорбленные

Он с детства мечтал быть писателем. Чтение было любимым занятием, оно неизменно возбуждало фантазию, провоцировало появление собственных образов. Верным другом был старший брат – Михаил, который также видел себя литератором. Когда в 1837 году они по решению отца отправились из родной Москвы поступать в Инженерное училище в Петербург, юноши меньше всего думали о вступительных экзаменах. «Мы с братом стремились тогда в новую жизнь, мечтали об чем-то ужасно, обо всем «прекрасном и высоком», – тогда это словечко было еще свежо и выговаривалось без иронии, – вспоминал Достоевский сорок лет спустя. – Мы верили чему-то страстно, и хоть мы оба отлично знали все, что требовалось к экзамену из математики, но мечтали мы только о поэзии и о поэтах. Брат писал стихи, каждый день стихотворения по три, и даже дорогой, а я беспрерывно в уме сочинял роман из венецианской жизни»[3].

Кумиром был Пушкин. «Тогда, всего два месяца перед тем, скончался Пушкин, и мы, дорогой, сговаривались с братом, приехав в Петербург, тотчас же сходить на место поединка и пробраться в бывшую квартиру Пушкина, чтобы увидеть ту комнату, в которой он испустил дух»[4]. Чтобы оценить всю степень любви и восторженности мальчиков, стоит вспомнить, что два месяца спустя после гибели Пушкина его квартира еще не была, как сейчас, музеем, оставаясь частным владением, где жили люди, вовсе не собиравшиеся устраивать у себя дома мемориал. Но им было так важно – хотя бы в мечтах – прикоснуться к миру великого поэта, вдохнуть тот воздух, которым дышал он в последние часы своей земной жизни, и, может быть, в святом месте принять эстафету поэтического служения. Помнились строки: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил». Без преемственности не может существовать национальная литература, а в иных масштабах братья себя и не мыслили.

И позже, в училище, подчиняясь военному режиму учебного заведения, выстаивая фрунты, рисуя чертежи фортификационных сооружений, Достоевский находил часы для литературных мечтаний. «Федор Михайлович уже тогда выказывал черты необщительности, сторонился, не принимал участия в играх, сидел, углубившись в книгу, и искал уединенного места, – вспоминал товарищ Достоевского по училищу, писатель Д. В. Григорович, – вскоре нашлось такое место и надолго стало его любимым: глубокий угол четвертой камеры с окном, смотревшим на Фонтанку; в рекреационное время его всегда можно было там найти, и всегда с книгой… Его начитанность изумляла меня. То, что сообщал он о сочинениях писателей, имя которых я никогда не слыхал, было для меня откровением»[5].

Окончив в 1843 году училище, Достоевский поступает на службу в Главное инженерное управление, но все мысли его заняты литературными проектами. Он делится с братом планами, берется за переводы произведений французских писателей. В 1844 году он дебютирует в печати с переводом повести О. де Бальзака «Евгения Гранде» и тогда же приступает к работе над первым оригинальным сочинением – романом «Бедные люди». Одновременно подает рапорт об отставке. Несколько месяцев бумаги перемещаются по инстанциям, и вот долгожданный приказ: «Его Императорское Величество в присутствии Своем в Гатчине, октября 19 дня 1844 года соизволил отдать следующий приказ: Увольняется от службы по Инженерному корпусу по домашним обстоятельствам полевой инженер-подпоручик Достоевский поручиком»[6].

19 октября.

В прославленную Пушкиным годовщину лицейского братства.

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.

Все совпадения – случайны. Но на языке совпадений говорит Судьба.

Так Пушкин – «вдруг» (впоследствии самое распространенное слово в лексиконе Достоевского) – благословил начинающего литератора. И Достоевский со всем пылом юности принял его: герои первого романа Достоевского читают и обсуждают в письмах друг к другу «Станционного смотрителя».