Универсальный принцип

– А потом три месяца прошли. Но моя потребность в мясе не прошла. А даже усилилась, сами понимаете… Мешки да ящики тягать! Но беда не приходит одна! Неожиданно моя жена забеременела. И такая довольная сделалась… Будем, говорит, родителями… Я её побил. Потому что смекнул, что беременные жрут больше, но жетонов им при этом больше не дают! А значит, она моё мясо жрать будет! На следующий день опять побил. Сотрясение мозга ей сделал. Она в больницу угодила. А потом вернулась и говорит, что сотрясение ей на пользу пошло… Она всё придумала… Уговорила меня, чтобы я на счёт её беременности не переживал. Она, мол, мне внутри себя будет мясо выращивать. Захочу – буду есть, захочу – буду любить. На том и сошлись. И зажили дружно. Беременность её никто и не заметил. Она у меня сама по себе жирная, пухнет с голоду. Десять кэгэ больше, десять меньше… Не заметно. Родился мальчик. Хорошенький до безобразия… Глазки – чёрненькие пуговки. Даже жалко потом выбрасывать было. Но что с ними делать, я так и не придумал… Мяско с бёдрышек мы в маринаде запекли, на гриле рёбрышки наготовили… М-м-м… Сочные такие… С хрустящей корочкой! Немножко фарша наделали, котлетки потом навернули… Тоже хороши получились… С подливой… М-м-м…

Длинная слюна вытекла изо рта Свидетеля номер три и повисла на подбородке.

– Какая мерзость! – еле слышно выдохнула женщина у подоконника и отвернулась к распахнутому окну, глотнуть свежего воздуха.

В зале повисла нерешительная тишина.

– Расскажите про других детей, которых родила ваша жена, – наконец выдавил из себя Защитник.

– О-о-о… Первый, ага… раз, – мужчина загнул палец, – вторая девочка… да… недоношенная… А-а-а-а! Нет-нет! Вру! Второй тоже мальчик был. Толстый, как моя жена. Вкусный, чертёнок!

– Считайте, не отвлекайтесь!

– Ага! Второй… А третья, значит, девочка… недоношенная… Потом снова девочка… Потом полгода жена забеременеть не могла… потом… Кто-то потом ещё родился… Не помню кто… Жена родила, пока я на работе был, а потом суп сварила и холодец сделала, одним словом, не знаю я, кто был, – мужчина хмыкнул и закусил нижнюю губу, раздумывая вслух. – И отчего-то не спросил у неё тогда, кто родился-то… А, может, она и сказала… А я её не слушал… Я часто свою жену не слушал… А что её слушать? Я ещё ни одного мужика не знаю, который бы свою жену слушал…

– Да неважно, – раздражённо сказал Защитник, – продолжайте про детей.

– А-а-а-а, да-да… Потом ещё был мальчик. Так случилось, что он последним оказался… У-у-у-у, паразит! – Свидетель грозно сдвинул брови и мотнул кулаком. Лязгнули цепи. – Жену мою всю изнутри разодрал. Она чуть не умерла… Потом, правда, всё же умерла… На следующий день… А в первый день чуть не умерла, и я ей даже помочь пытался… Что-то делал… Страдал. И совсем забыл про этого паразита мелкого. Вместо того, чтобы ему голову свернуть (я так с прежними поступал!), я с женой возился… Возился, возился и довозился. Армия ночного слежения на крик приехала. Понятное дело… Нас в тюрьму, паразита мелкого в инкубатор. Жена умерла на следующий день, крови много потеряла… вроде… Паразит мелкий, кстати, тоже умер… Через неделю…

– Значит детей у вас в общей сложности шесть было?

– Вроде как… шесть, получается…

– А вам их не жалко было? – внезапно вклинился в допрос Общественный Обвинитель.

– Нет, а что их жалеть? Захотели бы – ещё нарожали, дело-то нехитрое, – мужчина озорно хохотнул.

– Но это же антигуманно! Это демонстрирует абсолютный упадок ваших моральных ценностей!

– Не знаю, возможно…

– Вы, может быть, ещё и вину свою не признаёте? – возмутился Константин Ипатьевич.

– Нет, а что её признавать-то? Мы же ведь сами себя, по сути, и ели… Разве нет? Плоть от плоти, так сказать, нашей… Вот если б мы чужих детей ели, тогда ещё согласен… Не порядок… И то… Это как посмотреть. С учётом каких целей. Ведь высокие цели оправдываются низкими средствами… Как-то так говорится, верно?

Общественный обвинитель озадаченно почесал за ухом:

– А где, мне интересно, службы Ювенальные в то время были, а? Ведь это ж надо! Такое вытворять столько лет подряд и безнаказанными ходить!

– А моя жена в Ювенальной службе работает… Точнее – работала.

– Неужели? – Константин Ипатьевич вытаращил глаза

– Да, – гордо ответил Свидетель номер три, – а у представительниц Ювенальных служб неприкосновенность семейной жизни… Это по Конституции, между прочим! – он направил указательный палец в потолок.

– Позвольте узнать, с какой целью вы, Карл Фридрихович, демонстрируете нам этого Свидетеля? – Обвинитель удивлённо посмотрел на Защитника.

– Я хочу показать вам, что мотивы убийства могут быть совершенно иными, кардинально противоположными: эгоистичными, кощунственными…

– И что? Мы, по-вашему, теперь должны Подсудимую оправдать и ещё поблагодарить за то, что она свою дочь не съела?

– Нет же!

– Мне, как всегда, не понять ваших сумасбродных идей! – Общественный обвинитель помотал головой и сел. – К Свидетелю вопросов более не имею.

– В принципе, – замялся Защитник, – у меня тоже все вопросы закончились.