Уничтожь меня

Я стараюсь, чтобы беспокойство не отразилось на моем лице, и еще раз целую свою маленькую лань в висок.

Желая отвлечь ее от паники и страха, а также не дать ей уснуть, я говорю:

— Я открою тебе свои секреты, если ты откроешь мне свои.

Она издает слабый смешок.

— Звучит… как сделка.

Проводя рукой по ее волосам, я борюсь с желанием прижать ее к себе.

Господи, как бы мне хотелось вырваться из этой бетонной могилы и унести ее в безопасное место.

— Я люблю овощи, — признаюсь я.

— Хах, — она почти смеется, но боль останавливает ее. — Ты первый мужчина, которого я знаю, который любит овощи.

— Воспитываясь в детском доме, ты учишься быть благодарным за любую еду, которая может попасть в твой пустой желудок, — рассказываю я ей еще один секрет.

Она откидывает голову назад, чтобы заглянуть мне в глаза, и я чувствую, как между нами проскакивают невидимые искры. Ее брови сходятся вместе, а глаза наполняются состраданием.

— Это ужасно. Мне жаль, что ты так рос.

Я качаю головой и пытаюсь смахнуть пыль с ее лица.

— Твоя очередь.

Она на мгновение задумывается, затем, встретившись со мной взглядом, признается:

— Ты был бы моим первым поцелуем. — Сморщив нос, она поправляет себя: — Ну, мы действительно поцеловались. Вроде того.

Меня пробирает дрожь от шока, и на моем лбу появляется морщинка.

— Почему ты не остановила меня?

— Потому что я хотела, чтобы это был ты.

Удовлетворение наполняет мою грудь, и уголок моего рта приподнимается.

— Почему? Ты меня не знаешь.

Она пожимает плечами и вздрагивает от боли, причиняемой этим движением.

— У тебя великолепные глаза, а голубой — мой любимый цвет.

— Великолепные, — говорю я, думая, что это последнее слово, которое я бы ассоциировал с собой.

— Да. Я могу смотреть в твои глаза часами.

После ее слов наступает тишина, и притяжение, которое я испытывал до взрыва, возвращается в полную силу.

— Ты все еще хочешь поцелуя? — Спрашиваю я глубоким и низким тоном.

Черты ее лица напрягаются, и я могу поклясться, что вижу вспышку грусти в ее глазах, затем она шепчет:

— Пожалуйста. Если мне суждено умереть, то я хочу хотя бы один приличный поцелуй.

Я качаю головой, в моем голосе звучит решимость:

— Ты не умрешь. Только не так.

Ее глаза блестят от слез, и я смотрю на нее, пока притяжение не начинает гудеть между нами, как провод под напряжением.

Тиана — единственная женщина, с которой я нежен. Я отношусь к своей сестре как к сокровищу, которым она и является.

Поэтому дарить женщине нежные поцелуи — это не то, что я делал раньше. Но это первый поцелуй моей маленькой лани.

И, возможно, он будет ее последним.

Прогнав эту мысль, я опускаю голову и завладеваю ее губами.

Они такие же мягкие и пухлые, какими кажутся, и когда мой язык проникает в ее рот, я, блять, целую ее так, словно это волшебным образом исцелит ее.

Когда мой язык касается ее языка, а зубы прикусывают ее пухлую нижнюю губу, я чувствую, как дрожь пробегает по ее телу.

Ее правая рука сжимает мое плечо, и медленно ее пальцы поднимаются к моей шее, где она прижимается ко мне.

Из ее уст вырывается всхлип, наполненный удовлетворением и потребностью, а бархатный вкус ее рта грозит лишить меня рассудка.

— Христос, моя маленькая лань. — С рычанием, рвущимся из моей груди, я прерываю поцелуй, хотя и хочу поглотить каждый дюйм ее тела.

Но она ранена, а мы, блять, погребены под тоннами бетона. Сейчас не время и не место.

Наши глаза встречаются, и, видя мечтательное выражение в ее глазах, я понимаю, что ей понравился этот поцелуй.

Она судорожно втягивает воздух и шепчет:

— Вау.

Вау — это явное, блять, преуменьшение. Попробовав на вкус мою маленькую лань, теперь я хочу ее всю.

В ее изумрудных глазах все еще блестят слезы, и я вижу, что она искренна, когда говорит:

— Спасибо, mio principe.

Я слегка качаю головой. Я не эмоциональный человек, но обстоятельства вытаскивают мои чувства на поверхность.

— Нет. Спасибо тебе, моя маленькая лань, что подарила мне свой первый поцелуй. Я буду дорожить им.

Изумление застывает на ее лице.

— Ты — мечта, ставшая явью.

Если бы ты только знала, что для большинства, кто сталкивается со мной лицом к лицу, я — самый настоящий кошмар.

— Расскажи мне еще один секрет, — говорит она, ее голос звучит слабее, чем до поцелуя.

— Ты единственная женщина, которую я нежно целовал.

Уголок ее рта пытается приподняться в улыбке, но безуспешно, и видеть, как из нее уходят силы, — одно из самых тяжелых испытаний, которые мне когда-либо приходилось выдерживать.

Ее глаза закрываются, и я наблюдаю, как она пытается сделать глубокий вдох. Затем она открывает их, и ее бездонные зеленые радужки снова фокусируются на мне.

— Я умру девственницей. Верно? — Она пытается усмехнуться. — Как думаешь, я стану ангелом?

Ты уже одна из них.

Вместо того, чтобы высказать свои мысли, я качаю головой: