Уна

Далеко-далеко у окна в огромном дворце сидела молодая королева с железными руками. Она смотрела на город, простиравшийся внизу, у подножья холма, и теребила неловкими железными пальцами крупные бусины четок. Лицо ее было печально. На столе высилась внушительная стопка бумаг. Каждый лист нужно прочитать, понять, подписать. Своей собственной рукой. Вот этой непослушной, тяжелой рукой из железа.

Дверь бесшумно отворилась, но королева услышала, обернулась. Новый главный советник Бривс поклонился, сказал:

– Ваше Величество.

Королева смотрела на его красивое благородное лицо. Преданный Бривс, умный Бривс, все схватывает на лету, самую суть, не распыляется на мелочи, чувствует наперед, откуда подует самый сильный ветер… Не Тэлль. Всего лишь Бривс.

Голос, которым королева отдавала свой первый приказ, был спокоен и ровен:

– Я хочу, чтобы вы покончили с этим так называемым братством раз и навсегда. А потом приведите ко мне всех прях, про которых мы знаем наверняка: Мию Гаррэт из Хотталара, Кьяру Дронвахлу из Суэка, Тайрин Лиар из клана Таров с перевала Чок, Литу… не знаю, где она и кто такая, пусть отыщут ее как можно скорее, и Уну. Уну – в последнюю очередь, когда все уже будет готово.

– Что прикажете делать с колдуном пустоши?

– Пусть сгорит в своей черной башне, – отмахнулась королева. – А эту его суэкскую ведьму доставьте во дворец. Хочу посмотреть на ту, что смогла обездвижить колдуна и спрятать от нас целую страну.

Брови советника взлетели на лоб, но он промолчал.

– Как нам быть с Семью островами и Рилой? – спросил он, быстро справившись с волнением.

– Все распоряжения моего брата будут выполнены точно и в срок, – она опустила взгляд на металлическую пластинку, что висела у нее на шее. – Я обещала.

* * *

На перевал Чок пришла зима. Снег падал, падал, падал с серого пухлого неба, засыпая горы, озеро и островок посреди него, разрушенные деревни и четыре дома с новыми крышами. Сквозь щелки в ставнях пробивался теплый желтый свет свечей. Тинбо шел на этот еле видимый огонек, ноги его утопали в снегу по колено, он тащил сани с дровами и вспоминал девочку с глазами цвета замерзшей воды и ее тонкие запястья. Она напоминала нежный цветок, что иногда встречался тут, высоко в горах. Он рос на самых неприступных скалах, открытый всем ветрам, всем морозам, он рос на камнях, рассекая их сильным упрямым корнем, чтобы добраться до земли и воды. Цветы не растут на камнях, но этот рос. И был сильнее ветра, сильнее холода, сильнее одиночества. Тинбо хотел отогреть его, защитить, спрятать от всего, что может обидеть и сломать.

Он скинул с пояса веревку от санок, отряхнулся, как собака, зашел в домик, пригнувшись. Тинбо был невысок ростом, но и ему надо было нагибаться, чтобы попасть в хофоларскую горную хижину. Папа растапливал печь. Мама и Тайрин сидели рядом. Мама учила сестру прясть. У Тайрин уже почти получалось. Еще в начале осени Тинбо придумал и смастерил для нее прялку с колесом, которая, как говорила мама, сама пряла. Тайрин очень ей обрадовалась, и Тинбо видел, что между сестрой и этой прялкой есть особая связь, будто бы она слушается только ее руки. Мама пряла на своей старой прялке, боясь поломать сложный механизм. Тинбо с нежностью смотрел на них, радуясь, что сестра совсем пришла в себя, снова стала рыжей и упрямой, снова не могла усидеть на месте, снова начала танцевать. Только теперь ей не нужны были зрители, она уходила танцевать на рассвете или в полночь – и штопала их мир, разваленный войной. Тинбо пожалел, что ему придется все-таки сказать ей…

– Тайрин, – начал он тут же, боясь испугаться, передумать, послушать голос разума, а не сердца. – Когда закончится снегопад?

– А что? – Она подняла на него глаза. Она сразу поняла, он увидел это.

– Я пойду в столицу.

– Зачем?

«Ну вот зачем ты спрашиваешь? – с раздражением подумал Тинбо. – Ты ведь прекрасно все понимаешь».

– Хочу найти ту девочку, Уну.

Он не стал лукавить. Родители тоже смотрели на него. И тогда он решил быть честным до конца:

– А еще я хочу вступить в братство, про которое рассказывал Лура. Хочу помогать тем, кто пострадал от вандербутов и вообще…

– А как же мы? Как мы тут без тебя? – мама зажала в кулаке нить, которую пряла.

Тайрин молчала.

Утром Тинбо добрел сквозь снег до Медвежьей горы. Ему хотелось подняться на нее настолько высоко, насколько она позволит. Ветер стих, и снег падал медленно и неслышно. Тинбо долго карабкался по склону, цепляясь заиндевелыми рукавицами за уступы и ледяные наросты. Вдруг склон дрогнул, накренился и начал медленно отделяться от горы.

– Ааааааааааааа!

Джангли засмеялся, поймал Тинбо и посадил на ладонь.

– Малыш Тинбо, – проворковал он нежно. – Ты спутал мою руку с горой?

– Видимо, так.

– Куда это ты собрался?

– Попрощаться, – неожиданно для себя бухнул Тинбо и тут же понял: так и есть.

Джангли смотрел на него улыбаясь. Он весь был присыпан снегом. Белая шапка волос, белые брови, по сугробу между шипами на спине. Дивная живая гора.

– Тебе не холодно? – спросил Тинбо.

– Мне не бывает холодно.

– А не скучно?