Умышленная блокировка

Девушка, что обслуживала нас, даже глазом не моргнула. «Неужели я так сильно изменился?», — подумал я, держа в руках тот самый сарафан. Мягкая ткань, совсем не такая как у рубашки, она даже чуточку просвечивала. Я снял рубашку и стал рассматривать сарафан, с какой стороны его надевать. Вот бирка, значит, спина. Подняв руки вверх, я стал втискиваться в него. Неудобно, тесно, «вот черт», — подумал я. А джинсы? Ага, про них я забыл. Наполовину втиснувшись в сарафан, я стал стягивать с себя джинсы. Что за умора. С трудом стащив их с себя, я стал дальше напяливать сарафан. Наконец справившись с задачей, я боялся посмотреть на себя в зеркало. Поправил складки. Необычно, голые плечи, не чувствовал на себе одежды, совсем не чувствовал. Сарафан был легким, и мне казалось, что я стою голым, прикрытый какой-то марлей. И все же надо посмотреть.

Я осторожно повернулся к зеркалу и… Тонкая загорелая шея, костлявые плечи, веревочка, то есть бретелька, и сарафан. Молча смотрел на себя. А еще глаза. Да, глаза, они не были колючими, они мне улыбались. А рот. Чуть припухлые губы, то есть губки. Я состроил себе рожицу и засмеялся.

— Ты все? — спросил отец и стал приоткрывать занавеску.

— Ну, постой, еще нет, — заартачился я.

Сказать честно, просто боялся показаться ему вот так. Хотелось чуточку оттянуть время, он задернул обратно занавеску. Я смотрел и не узнавала себя, все было не так, и нос не тот, брови, да и волосы не те. Стоп, в этот момент я впервые себя воспринимал не как он, а как она. И от этого мне стало так здорово, что я подпрыгнула, повернулась спиной, постаралась рассмотреть, как выгляжу со спины. Потом снова повернулась передом и приподняла сарафан до плечь. Я посмотрела в отражении на свою обнаженную грудь. Она была другой, кругленькой, соски торчат вверх, а ведь еще минуту назад они сливались, а теперь нагло торчали, и это мне тоже понравилось. Мне все нравилось, и сарафан, и то как я выгляжу. И главное, то, как я себя сейчас чувствую. Мне казалось, что я всегда носил платья, не ощущал никакого дискомфорта. Я выпрямила плечи, приподняла подбородок, подмигнула себе в зеркале и отдернула шторку.

Отец, наверное, с минуту смотрел мне в глаза, а я в его. Наше молчание прервала девушка, что принесла сарафан.

— Отлично. Сейчас вот тут, — она подошла ко мне и что-то сделала с бретельками. Почувствовала, как сарафан чуть приподнялся, а вместе с ним и грудь, я одернула плечами, и все стало на место. — Еще вот так, — сказала девушка и ослабила пояс. — Отлично, ну как вам? Поменьше не надо? Нет-нет, — тут же сама себе ответила она, — сидит прекрасно, ну просто прелесть.

Я повернулась к зеркалу.

— Пап, как тебе? — только теперь отец заморгал и что-то невнятное пробормотал.

Я повернулась к нему спиной, постаралась покружиться, но чуть было не шлепнулась. Я это еще не умею делать, да и в кроссовках, думаю, не очень-то и выглядит.

— Ну, я так думаю, — начал было он.

— Нравится? — спросила я.

— Круто, — только и пробормотал он.

Девушка, что вертелась около нас, спросила, будем ли брать. Отец поднял брови кверху, как бы интересуясь моим мнением. Почему-то мне хотелось не снимать его, а прямо вот так пойти. В мою кабинку заглянула какая-то женщина и позвала свою дочь взглянуть на меня и померить такой же сарафан. Наша продавщица тут же испарилась, переключившись на новых покупателей. Мне как-то было неловко перед отцом, мальчишка надел сарафан, но тут отец заулыбался.

— А тебе, знаешь ли, идет, — уже не так сухо сказал он. — Даже очень, очень. Берем?

Спросил он у меня, я приподняла плечи и кивнула в знак согласия. Тут появилась наша продавщица и попросила, чтобы я снимала, и она отнесет его на кассу.

— А можно в нем? — спросила я и неуверенно посмотрела на отца.

— Ну, я… Думаю, что… А ты хочешь?

— Да.

— Ладно, — растерянно сказал он.

Девушка отрезала бирку и убежала на кассу. Я сложила свои вещи в пакет, подошла к отцу и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, пап. Я тебя люблю.

Его глаза засияли, ни то от того, что я его поцеловала, или от того, что я шлепала в сарафане. Еще с минутку повертевшись у зеркала, я готова была выйти в свет. Отец шел спереди, а я за ним осторожно, как мышка, но, подойдя к кассе, приподняла голову и улыбнулась кассирше. Когда мы покинули отдел, отец медленно повернулся ко мне, губы были строгими, но глаза, я видела, как они сияли.

— Ну, что же, — и помедлив, добавил, — дочка, идем дальше?

Я только и смогла что кивнуть. Уже через минуту мы были в отделе обуви. Женская обувь. Что-то страшное, непонятное. Я не стала рисковать и выбрала себе босоножки с низким каблуком. Впрочем, они практически ничем не отличались от мужских сандалий, поэтому я сразу же в них пошла. Следующим отделом стало нижнее белье. Тут отец уже разошелся. Он свыкся с тем, что я уже не я, что с ним его дочь, и что он просто гуляет со мной по магазинам и делает мне приятное, покупая всякие глупости, в общем, балует.