Умри в одиночку

Путь их лежал не напрямую к цели и был нелёгким, особенно для Дока Доусона. Берсанака не пожелал идти протоптанной колонной «краповых» тропой, поскольку два свежих следа поверх оставленных уже на рассвете укажут путь, который они выбрали. Хотя бы направление покажут, и этого может быть достаточно для опытных следопытов. А что среди федералов есть следопыты достаточно опытные, Гайрбеков не сомневался. Он всегда, если не знал точно, предпочитал видеть опасность даже там, где её нет, чем полагаться на случайность или на обстоятельства, которые отведут от него преследование. Лучше, чем ты сам, никто о твоей безопасности не побеспокоится. И Берсанака сам о ней беспокоился. И потому повёл Дока по южным склонам холмов, переходя с одного на другой. На южных склонах снега уже не было вообще – весь стаял под солнцем. Следовательно, след не бросится в глаза издалека, как было бы на снежном насте. А за такой след только уцепиться, и можно будет уже дальше идти. Тем более есть собака, которая, как уверял всех мент младший лейтенант Дударков, по следу ходит отлично и ничем не уступает обычно используемым для этого дела немецким овчаркам, а уж в задержании, которым преследование заканчивается, кавказская овчарка стоит четырёх немецких. И потому если и оставляли на сырой земле след, то издали его увидеть было невозможно. А обыскать все холмы в поисках следов тоже слишком сложно, чтобы этого опасаться всерьёз. Но идти постоянно вдоль склона – это дополнительная нагрузка на одну из ног, что было чревато для Доусона. Сначала полковнику пришлось держать в согнутом состоянии именно раненую ногу. Согнутая, значит, в постоянном напряжении бедро, и скоро рана начала обильно кровоточить. Док на ходу сменил повязку, стараясь при этом не отставать от Берсанаки. Окровавленные бинты, понятно, прятал в карман, потому что по пути даже подходящего камня, под который можно было бы их засунуть, не попалось. Камни были или слишком мелкие, или слишком тяжёлые. Естественно, что и до перевязки, и даже после неё боль в ноге поднималась по крутой нарастающей траектории, и потому полковник не сумел сдержать вздох облегчения, когда первый холм остался позади, а второй они тоже намеревались преодолеть по южному склону и потому должны были идти в обратную сторону, описывая постоянные восьмёрки. Иначе избежать хождения по предательскому снегу было невозможно.

Однако в действительности оказалось, что ожидания Дока Доусона не оправдались. Если трудно было держать раненую ногу согнутой, то не менее трудно было использовать её как опорную, и нагрузка при этом ничуть не уменьшалась. И через два часа пути полковнику пришлось сделать себе повторную перевязку. Но её он уже делал не на ходу, потому что и Берсанака, сочувствия к раненому не испытывающий, сам, кажется, почувствовал потребность в коротком отдыхе и выбрал камни, на которых можно было присесть. Так отдыхали пятнадцать минут. Отдыхали молча. И только через пятнадцать минут, глянув на часы, Гайрбеков встал.

– Самочувствие как?

– Готов идти… – хмуро отозвался Док Доусон.

– Крови много потерял?

– Голова пока не кружится, значит, не существенно… Но течёт в обувь… Неприятно…

– Нельзя останавливаться, – Берсанака всё же сделал свой вывод.

– Нельзя, – согласился полковник.

Он видел, что Берсанака и сейчас задаёт вопросы не из-за сочувствия, а только для того, чтобы объяснить, насколько опасна для них задержка.

– Дойдём скоро?

– Больше половины пути прошли… Дальше получится только по следу «краповых». Иначе негде… Дорога – место менее хоженое. Там след быстрее заметят.

– Идём… – полковник Доусон проявил мужскую решительность. Он умел не жалеть себя, если требовалось…

* * *

След колонны «краповых» прятаться не собирался ни от кого и шёл напрямую по самым удобным для прямого прохождения местам, врубаясь в грязную липкую землю и в снежный наст уверенно и без сомнений. Тем не менее после первых десяти шагов по этому следу Берсанака остановился, присел и, закрывшись полой своей распахнутой специально для этого куртки, посветил фонариком себе и полковнику за спину. Их следы виднелись отчётливо и так же отчётливо показывали направление.

– Постарайся не хромать, – попросил Берсанака. – Снайпер видел, что ты хромаешь, и они ищут след хромого. Определят, что шли здесь мы…

– Что, по следу видно? – с недоверием переспросил полковник.

– Мне видно, – коротко сказал Берсанака. – И им будет видно…

Спорить Док Доусон не стал, хотя сам не смог определить по собственному следу собственную же хромоту, но идти постарался прямее и ногу стал ставить твёрже.