Умолкнувший оратор

Даже по телефонному разговору можно было догадаться, что Бреслоу побагровел от гнева.

– Да. Вулф? Удалось что-нибудь разузнать? Да? Да?

– Я хочу задать вам вопрос.

– Да? Что за вопрос?

– Который я собираюсь задать. Именно поэтому я и попросил мистера Гудвина узнать номер вашего телефона и дозвониться до вас, с тем чтобы я был на одном конце телефонной линии, а вы – на другом, после чего я смогу задать вам свой вопрос. Сообщите, когда будете готовы, сэр.

– Я готов! Черт возьми, в чем дело?

– Хорошо. Так-то лучше. Это насчет телеграммы, которую вы мне отправили…

– Телеграмма? Какая телеграмма?! Я не посылал никакой телеграммы!

– Выходит, вы ничего не знаете о полученной мной телеграмме?

– Нет! Вообще ничего! Какого…

– Значит, произошла ошибка. Неправильно указана фамилия. Как я и подозревал. Я ждал телеграммы от человека по фамилии Бристоу. Извините за беспокойство. До свидания.

Бреслоу пытался продлить агонию, но Вулф повесил трубку.

– Итак, – заметил я, – он не посылал телеграммы. Ведь если он ее посылал, но не хотел, чтобы мы об этом узнали, зачем было писать свою фамилию?! Ну как, будем искать автора телеграммы? Или побережем силы, допустив, что, кем бы он ни был, он наверняка знает о существовании телефонных будок?

– К черту! – с горечью произнес Вулф. – Возможно, кто-то ловит рыбку в мутной воде. Но мы не можем позволить себе это игнорировать. – Вулф посмотрел на настенные часы. Было три минуты десятого. – Узнай, дома ли мистер О’Нил. Только спроси, да или нет. Разговаривать буду я.

Номер телефона резиденции О’Нила на Парк-авеню был в справочнике, так что я получил и номер, и самого О’Нила. Взяв трубку, Вулф сообщил О’Нилу о требовании Адамсона, адвоката НАП, и наговорил сорок бочек арестантов о нежелательности письменных отчетов. О’Нил ответил, что ему, собственно, плевать на отчеты, письменные, там, или какие другие, и они расстались друзьями. Вулф на секунду задумался.

– Нет. Пожалуй, на сегодня оставим его в покое. Возьмешься за него утром, когда он выйдет из дому. Если решим продолжать в том же духе, можно подключить Орри Кэтера.

Глава 13

Наружное наблюдение, да еще в одиночку, в условиях Нью-Йорка может закончиться чем угодно, в зависимости от обстоятельств. У вас могут закипеть мозги и заболеть мышцы от напряженной десятичасовой слежки, во время которой вы прибегаете ко всем известным уловкам и ухищрениям и изобретаете новые, чтобы не потерять из виду объект, но потом вы в какой-то момент его упускаете из-за досадной накладки, которую невозможно было предусмотреть. Хотя можно потерять объект и в первые пять минут, особенно если он подозревает, что за ним следят. Засядет в какой-нибудь конторе или номере отеля на целый день – и плевать он хотел, что вы треплете себе нервы.

Тут невозможно ничего предугадать, но я ожидал провести день впустую, тем более что было воскресенье. Вскоре после восьми утра я уже сидел в такси на Парк-авеню в районе Семидесятых улиц, в полусотне шагов от парадной двери многоквартирного дома, где проживал О’Нил. Я готов был побиться об заклад, что останусь на том же месте и шесть часов спустя, и двенадцать, хотя допускал слабую возможность, что в одиннадцать утра мы отправимся в церковь, а в два – обедать в какой-нибудь ресторан. Я даже не мог позволить себе удовольствие почитать воскресные выпуски газет, потому что не сводил глаз с подъезда. Шофер такси, мой старый приятель Херб Аронсон, не мог быть мне полезен, так как никогда не видел О’Нила. Время тянулось медленно, мы болтали о том о сем, и Херб зачитывал мне статейки из «Таймс».

В десять часов мы решили заключить пари. Надо было написать на бумажке время, когда наш объект высунет нос из своего убежища, и тот, кто больше ошибется, заплатит другому по центу за каждую проигранную минуту. Херб уже протягивал мне клочок газеты, чтобы я написал на нем свое время, как вдруг на тротуаре возник Дон О’Нил.

– Отложим, – сказал я. – Это он.

Что бы ни предпринял сейчас О’Нил, все ставило нас в затруднительное положение, поскольку за это время швейцар уже успел обратить на нас внимание. Он даже попытался усадить в такси Херба какого-то пассажира, но получил от ворот поворот. О’Нил бросил в нашу сторону взгляд, и я вжался в угол, чтобы он меня не заметил. Потом он что-то сказал швейцару, и тот в ответ покачал головой. Хуже этого ничего не могло быть, разве что О’Нил направился бы прямиком к нам и увидел бы меня.

– Мы по уши в дерьме, – заметил Херб. – Он сядет в такси, и нам придется последовать за ним, а когда он вернется, швейцар сообщит, что за ним следят.

– И что прикажешь мне делать? – разозлился я. – Переодеться цветочницей и торговать на углу фиалками? В следующий раз ты сам разработаешь операцию. Кто знает, может быть, мы еще схватим его по обвинению в убийстве? Хотя мне лично кажется, что вся эта слежка за ним – пустая затея. Заводи! Он садится в такси!