Умолкнувший оратор

Уинтерхофф, импозантный джентльмен с рекламы виски, позвонил около полудня. Он хотел получить хоть что-то за свои деньги, причем немедленно. В него уже вцепились копы. После многочасовых допросов примерно четырнадцати человек было установлено, что именно Уинтерхофф предложил Буну использовать маленькую комнату за сценой для подготовки к выступлению и именно Уинтерхофф проводил туда Буна. И вот теперь Уинтерхофф пребывал в крайнем волнении. Он объяснил, что знал о существовании этой комнаты из предыдущего опыта организации подобных мероприятий в тех же помещениях, но подобное объяснение полицию явно не удовлетворило. И вот теперь Уинтерхофф хотел, чтобы Вулф подтвердил его невиновность и дал указание полиции оставить его в покое. Его заказ не был выполнен.

Незадолго до ланча позвонил какой-то человек с интеллигентным голосом и представился Адамсоном, адвокатом НАП. Судя по его тону, Адамсон был явно не в восторге по поводу участия Вулфа в расследовании и теперь хотел получить практически всю информацию, включая ежедневный отчет о всех предпринимаемых нами действиях. Он настаивал на личной беседе с Вулфом, что было большой ошибкой с его стороны, поскольку, если бы он выразил желание поговорить со мной, я обошелся бы с ним со свойственной мне учтивостью.

Еще одно требование, которое выдвинула ассоциация буквально в тот же день, когда мы получили от них предварительный гонорар, мы при всем желании не могли удовлетворить. Это требование нам привезла лично Хэтти Хардинг где-то в середине дня, когда Вулф уже ушел к своим орхидеям. Я провел посетительницу в кабинет, где мы устроились на диване. Хэтти Хардинг была все такой же подтянутой и хорошо одетой, а взгляд оставался по-прежнему властным, но внутреннее напряжение уже явно давало о себе знать. Теперь Хэтти Хардинг выглядела скорее на все сорок восемь, чем на двадцать шесть лет.

Она явилась умолять о помощи, хотя обставила все несколько иначе. По ее словам, теперь им приходилось платить чертову прорву денег и вообще вот-вот наступит конец света. Связи с Общественностью были на последнем издыхании. В офис НАП приходили сотни телеграмм от членов ассоциации и друзей со всех концов страны с информацией о газетных передовицах, о резолюциях, принятых в Торговой палате, в различных клубах и сообществах, а также о циркулирующих в народе слухах. И уже не для протокола Хэтти Хардинг сообщила, что поступило одиннадцать прошений об отставке, причем одно от члена совета директоров. Нужно было срочно что-то делать.

Я спросил, что именно.

Хоть что-то, сказала она.

– Типа поймать убийцу?

– Конечно, в том числе и это. – Похоже, для нее это было лишь незначительной деталью. – Необходимо остановить эту безумную шумиху. Возможно, путем заявления, подписанного сотней известных личностей. Или с помощью телеграмм с просьбой помолиться за нас на завтрашней службе, ведь завтра воскресенье…

– Неужели вы рассчитываете, что мистер Вулф станет рассылать телеграммы пятидесяти тысячам проповедников, священников и раввинов?

– Нет, конечно! – всплеснула она руками. – Но что-что, что-что…

– Послушайте, Связи с Общественностью. – Чтобы успокоить Хэтти, я похлопал ее по коленке. – Вы потрясены, я это понимаю. Но НАП, похоже, считает, будто у нас тут универсальный магазин. Тогда вам нужен не Ниро Вулф, а Рассел Бёрдвелл или Эдди Бернейс. У нас специализированный магазин. Единственное, что мы собираемся сделать, – это поймать преступника.

– Боже мой! – сказала она и добавила: – Я сильно сомневаюсь.

– Сомневаетесь в чем? – Я уставился на Хэтти Хардинг. – Что мы собираемся его поймать?

– Да. И все остальные тоже сомневаются.

– Почему?

– Просто сомневаюсь, и все. – Она встретила мой взгляд очень уверенно, затем выражение ее глаз изменилось. – Послушайте, это ведь не для протокола?

– Конечно. Только вы и я. Ну и еще мой босс. Но он никогда никому ничего не рассказывает.

– Я сыта по горло. – Она стиснула зубы совсем как мужчина; губы у нее не дрожали. – Я собираюсь уволиться. Найду другую работу. Буду пришивать пуговицы. В тот день, когда кто-нибудь найдет убийцу Чейни Буна, поймает его и докажет его вину, разверзнутся хляби небесные. Действительно разверзнутся…

Я ободряюще кивнул:

– А что еще такого случится?

Она резко вскочила с дивана:

– Я слишком много болтаю.

– Ну что вы! Этого недостаточно. Мы ведь только начали. Присядьте.

– Нет, благодарю вас. – Ее взгляд снова стал властным. – За долгое время вы первый мужчина, на глазах у которого я развалилась на части. Но только не вздумайте вбить себе в голову, что я знаю какие-то секреты. И даже не пытайтесь вытянуть их из меня. Просто вся эта история выбила меня из колеи, и я потеряла голову. Можете меня не провожать.

И с этими словами она удалилась.