Умирая в себе. Книга черепов

А здесь его папки. Драгоценная персоналия, ожидающая пока неведомого биографа. Табели с низкими оценками по поведению («Дэвид выказывает мало интереса к работе и часто подводит класс»). Груда поздравительных открыток ко дню рождения матери и отца. Старые фотографии; неужели этот толстый веснушчатый мальчик и долговязая личность, которая возвышается перед вами, – одно и то же лицо? А этот мужчина с высоким лбом и натянутой улыбкой – Пол Селиг на склоне лет – отец вышеуказанной личности, умерший (ой, вэй, папелэ!) 11 августа 1971 года от осложнения после операции прободной язвы. Эта седая женщина с выпуклыми глазами, свидетельствующими о болезни щитовидной железы, – Марта Селиг, жена Пола, мать Дэвида, преставившаяся (ой, вэй, мама!) 15 марта 1973 года от таинственного нагноения внутренних органов, возможно, от рака. А эта хмурая юная леди с холодным, острым как нож лицом – Джудит Ханна Селиг – приемная дочь П. и М. – нелюбимая сестра Д. Дата на обороте фотографии – июль 1963 года. Следовательно, Джудит здесь восемнадцать лет, и это апогей ее ненависти ко мне. Как же она похожа тут на Тони! Раньше я никогда не замечал сходства. Обе смуглые, как цыганки, у обеих длинные черные волосы. Однако у Тони глаза были теплые, любящие, за исключением последних дней, а в глазах у Джудит для меня только лед, лед, лед, как на планете Плутон. Но продолжим исследование личного имущества Дэвида Селига. Вот его коллекция эссе и курсовых работ, написанных за годы обучения в колледже. («Кэрью – изысканный и куртуазный поэт, в чьих произведениях чувствуется влияние и выверенного классицизма Джонсона, и гротесковой фантазии Донна – интересный синтез. Стихи его аккуратно построены и хороши для декламации. Например, в таком стихе, как «Не вопрошай, где властелин…» заимствуется гармоническая простота Джонсона, в то время как в «Посредственности отвергнутой любви» или «Неблагодарная красавица грозила» поэт по своему остроумию приближается к Донну».)

Как удачно, что Д. Селиг сберег весь этот литературный мусор. Теперь, спустя годы, эти бумаги превратились в капитал, на который он и живет; вы, конечно же, знаете, как зарабатывает себе на жизнь герой нашего повествования.

А что еще мы можем найти в этих архивах? Машинописные копии бесчисленных писем. Среди них совершенно официальные послания: «Уважаемый президент Эйзенхауэр!..» – «Уважаемый папа Иоанн!..» – «Уважаемый генеральный секретарь Хаммаршельд!..» Некогда очень часто, а в последнее время редко он посылал эти письма в дальние уголки планеты. Судорожные, односторонние попытки установить контакт с глухим миром. Тщетные старания сохранить во Вселенной порядок, прямо противоположный всеобщему термодинамическому хаосу. Не желаете ли взглянуть поближе? Пожалуйста!

«Вы говорите, губернатор Рокфеллер, что с увеличением запасов ядерного оружия на всех нас, как на государственных деятелей, так и на рядовых граждан, ложится тяжелая ответственность. Мы обязаны сохранить наши жизни и здоровье нации. Отставание нашей гражданской обороны нельзя оправдать убеждением в том, что любая ядерная война – трагедия и что мы приложим все усилия для установления надежного мира. Разрешите мне не согласиться с вами, господин губернатор. Ваша программа бомбоубежищ – это идея морально ущербного ума. Трата энергии и ресурсов для спасения и сохранения этих «страусов, спрятавших головы в песок», как я считаю, политика неумная и опасная, которая…»

Губернатор, отвечая, выразил мне благодарность и прислал оттиск той самой речи, против которой я протестовал. Можно ли требовать большего?

«Мистер Никсон, вся ваша предвыборная кампания основана на утверждении, что Америка никогда не благоденствовала так, как при президенте Эйзенхауэре, а потому голосуйте за меня, и я обеспечу вам еще четыре таких года. Для меня это звучит, как крик доктора Фауста: «Фервайле дох, ду бист зо шен!»[6] (не слишком ли я литературен для вас, мистер вице-президент?). Но примите во внимание, когда Фауст произнес эти слова, Мефистофель явился за его душой. Признайтесь честно, считаете ли вы текущий момент истории таким сладким, чтобы стоило остановить часы времени навсегда? Прислушайтесь к стонам страдающей страны! К голосам негров Миссисипи, к плачу голодных детей фабричных рабочих, выброшенных на улицу в связи со спадом производства в правление республиканцев! Услышьте!..»

«Дорогая миссис Хемингуэй! Позвольте мне присоединиться к словам многих тысяч тысяч, выражающих печаль по поводу смерти вашего мужа. Смелость, проявленная им в жизненной ситуации, которая стала невыносимой, пример для каждого из нас, кто…»

«Уважаемый доктор Бубер!»

«Уважаемый профессор Тойнби!»

«Уважаемый президент Неру!»

«Уважаемый мистер Паунд! Весь цивилизованный мир радуется вместе с вами по поводу снятия с вас этого преступного и несправедливого обвинения, которое…»