Умид. Сын литейщика

Он расстегнул сорочку, намереваясь вымыться у колонки. Но шумная ватага мальчишек, протопавшая мимо калитки, надоумила его, что можно ведь искупаться в Анхоре, протекающем неподалеку. Он заспешил на улицу, чтобы догнать мальчишек и вместе с ними отправиться к реке. Но ему навстречу вошла в калитку тетушка Чотир, державшая двумя руками касу с машкичири — жирной кашей из маша и риса.

— Куда это вы собрались, не пообедав? — осведомилась она. — Отведайте-ка моего угощеньица. Пальчики оближете…

— Спасибо, тетушка, не следует вам утруждать себя.

— Не притворяйтесь, что сыты. Я ведь вижу, что с утра ничего не ели. Садитесь ешьте, пока не остыло.

Чотир-хола поставила касу на сури и удалилась.

Умид в несколько приемов, загребая по полной ложке, подчистил всю кашу и, еще больше повеселев, отправился на Анхор. До самого вечера он дурачился там вместе с махаллинскими ребятишками, плавал, нырял, брызгался, играл в пятнашки. Только вечером, с заходом солнца, пришел домой. Теперь он мог с легким сердцем подсесть к столу и написать Хафизе письмо. Он долго сидел в задумчивости, прежде чем поведал о том, что сегодняшний день был для него знаменательным и посулил немало добрых надежд на будущее. В данный момент в нем преобладало лирическое настроение, и оно подсказало ему приписать в конце письма две газели Навои, которые постоянно оживали в его голове, едва стоило задуматься над чем-нибудь серьезным. Всего однажды прочитал их, а запомнил на всю жизнь:

Не могут люди вечно быть живыми,
Но счастлив тот, чье будут помнить имя.

Коль можешь ты свершить благое дело,
Смотри, чтоб время зря не пролетело.

* * *

В понедельник утром, как и было условлено, Умид пришел в научно-исследовательский институт селекции. Девушка-секретарь улыбнулась ему как старому знакомому и зашла в кабинет директора, чтобы доложить о его приходе. Шукур Каримович тотчас вышел в приемную и поздоровался с Умидом за руку. Он пригласил его следовать за ним и повел на первый этаж — в отдел селекции хлопка. Они подошли к кабинету в тот самый момент, когда пожилой человек в белой поплиновой рубашке и серых, тщательно отутюженных брюках, с трудом сходящихся на круглом сытом животе, с раздражением вращал ключом в замочной скважине, силясь отпереть дверь. Он хмуро ответил на приветствие директора и, наконец отворив дверь, пригласил зайти в кабинет. Обойдя массивный письменный стол, грузно опустился в обшитое плюшевым чехлом кресло, продолжая вопросительно смотреть на директора зеленоватыми навыкате глазами.

— Салимхан Абидович, этот молодой человек изъявляет желание стать вашим учеником, — сказал Шукур Каримович.

— То есть?.. — не понял тот.

— Он в этом году с отличием окончил институт. Ныне поступает к нам в аспирантуру. Мы давали, как вы помните, запрос на способных дипломантов. Этот товарищ один из тех, кого рекомендует ректорат института.

— Мда, понятно… — проговорил невнятно Салимхан Абидович, обводя Умида тяжелым оценивающим взглядом, и положил на стол увесистый и красный, как свекла, кулак. — Тэк, тэк… Но разве руководители не сами должны выбирать себе учеников, дорогой мой?.. Вот какие наступили времена-то, — не мы отбираем, а нам оказывают великую честь! Ученики выбирают себе наставников, хо-хо-хо… Бесподобные времена, Шукур Каримович! А нас когда-то знаменитый Канаш-домулла сам выбирал себе в шагирды[8]. Прежде чем стать учеником этого ученого, мы совершили все необходимые по обычаю ритуалы и выполнили все поставленные им условия: зарезали барана, сварганили плов и закатили, помнится, пир на всю нашу махаллю! Разве не так было Шукурджан? Вспомни-ка, а?.. Да ладно уж, я принимаю его, так и быть. Если сам директор рекомендует, как уж тут ослушаться? — Он дружески подмигнул Шукуру Каримовичу и большим пальцем ткнул его в бок.

Шукур Каримович насупил брови. Было заметно, что он испытывает неловкость за своего коллегу перед молодым сотрудником, который еще не знает всех причуд этого человека. Шукур Каримович положил руку на плечо Умида и сказал:

— Вашим руководителем будет профессор Салимхан Абиди. Вот он, перед вами. Все остальное вы обговорите между собой. — И вышел из комнаты.

Умид продолжал стоять поодаль от стола, теребя в руках свернутую в трубку газету, купленную по пути в киоске. Профессор минуту молчал, словно и позабыв про ученика. Потом поднял на него тяжелый, цепкий взгляд и с ленцой в голосе спросил:

— Как вас зовут?

— Умид.

— А фамилия при вас или дома позабыли?

— Рустамов.

— Баракалла! Это другое дело. Давай договоримся так, братишка: в следующей комнате направо по коридору сидит женщина, ее зовут Елена Владимировна. Она мой заместитель по научным делам. Вы временно будете находиться под ее началом. Я же завтра улетаю в Ялту. Когда вернусь, мы обо всем не торопясь и основательно потолкуем. Торопиться нам некуда. Новый сорт хлопчатника является на белый свет раз в семь-восемь лет. Так что работайте себе спокойно…