Умерший рай (двадцать лет спустя)

Мы провели вместе почти целый день. Посидели рядышком на смятых простынях, рассматривая серию открыток о Ленинграде. Потом спустились в летнюю кухню, где Ольга накормила меня завтраком. Затем снова поднялись наверх. И наконец, она переоделась и мы поехали в Ленинград. Я домой, она по каким-то делам.

Это поистине ужасно. За все время я ни разу не попытался до нее дотронуться.

Возможно, меня чуть-чуть оправдает тот факт, что никакой газеты мы с нею так и не сделали.

Второй случай представился уже в Германии.

Ольга там времени не теряла – и будучи весьма практичной, часто проводила время с какими-то чехами. Которые ее поили, кормили, угощали, и так далее. Вероятно, братья по соцлагерю не были так стеснены в валютных средствах, как мы.

Глядя на то время из сегодняшнего дня, я вынужден признать, что несмотря на узкую фигуру и отсутствие законных выпуклостей. Ольга была очень красивой женщиной. И лучше бы мне самому не оставаться полным тупицей, а потратить всю собственную валюту на хождение с нею по ресторанам. По крайней мере, это оставило бы мне теплую память.

(О том, как бездарно потратил свои деньги я, рассказ впереди.)

В общем, по вечерам она всегда достойно проводила время.

Но однажды вдруг появилась в подвальном баре Дрезденского общежития, где обычно коротал вечернее время я. В тот вечер она казалась не просто красивой, а прямо-таки невероятной в длинном платье – кажется, сиреневого цвета – подчеркнувшим достоинства ее стремительной фигуры. Судя по всему, она поссорилась со своими чехами, ей стало скучно и одиноко. Она сама позвала меня танцевать, и мы пошли… Ольга прижималась ко мне всем телом. Сквозь тонкое платье я чувствовал волнующее и горячее прикосновение ее упругого живота. Это казалось тем более удивительным, что я привык считать Ольгину фигуру плоской. И тем не менее ей удавалось трогать меня даже своим ощутимым пупком. Она обнимала меня, как никто из прежних сокурсниц на танцах студенческих времен. Положив голову на мое плечо, она шептала всякие странные нежности. У меня плыла голова и я впервые по-настоящему хотел ее.

Правда, все мы жили в больших комнатах. Однако при активном желании с моей стороны нашлось бы место для уединения.

Но я, оставаясь просто-таки планетарным идиотом, тогда был влюблен в одну из немок. Повинуясь своей карме, по обыкновению выбрал наименее подходящую цель. Немка проявляла ко мне вежливое равнодушие, но в тот вечер я рвался к ней. И не просто так – желая защитить невинное создание от приставаний одного из пьяных соотрядовцев. Который, как понимаю теперь ей-то как раз и нравился.

И несмотря на то, что податливое тело Ольги уже таяло в моих руках…

Не хочу даже дописывать, так досадно теперь за свою глупость.

Идеальность третьего случая доказывает, что сама судьба изо всех сил пыталась достучаться к натуральным инстинктам сквозь мой бараний лоб.

Недалеко от стройки, где мы работали, стоял старый замок, разбомбленный в 1945 году и с тех пор заколоченный наглухо. Точнее, роскошная загородная вилла; ведь в сороковые годы эта часть Дрездена наверняка уже считалась пригородом. От здания сохранились стены, балконы и даже причудливая башенка со стрельчатыми окнами и львами. А вот крыша рухнула внутрь вместе со всеми этажами – вероятно, пораженная прямым попаданием бомбы.

Напоминая эпизод из Ремарковского «Zeit zu leben und Zeit zu sterben».

О дрезденских – и вообще о германских – развалинах того времени я еще напишу.

Разрушенную виллу я вспомнил именно сейчас потому, что мы лазали туда с Ольгой.

Да, именно так.

Сначала в обеденный перерыв – или после работы, уже не помню – я забрался туда сам. Обошел периметр, проверил забитые окна, и наконец нашел ниже уровня земли узкий лаз, вероятно, служивший когда-то хозяйственным целям. Проникнуть туда было столь же сложно, как преодолеть череду двигающихся ножей в компьютерной игре вроде «Квейка».

Так или иначе, я рассказал Ольге о вилле, и она вдруг изъявила желание тоже там побывать. Хотя ничего, кроме ободранных стен и всяческих обломков внутри не имелось, и экспедиция не могла представлять интереса для молодой женщины.

Зачем она со мной пошла?

Думаю, что задавать такой вопрос просто глупо.

С самого начала я держал ее за руку, помогая преодолеть кусты, затем протиснуться в узкую нору.

Рука Ольги была твердой и горячей.

Оказавшись внутри, спрятанный от всего мира стенами развалин, я испытал поразительное ощущение полной уединенности с нею. Женщиной, к которой терпеливо подталкивала судьба.

Ольга стояла передо мной, ничего не говоря.

…Желтая футболка ее, надетая на голое тело, не скрывала ничего; соски спокойно темнели наружу. А стоило Ольге наклониться, как широкий ворот открывал визуальный доступ к той части, которую принято скрывать лифчиком. Наклонялась Ольга часто: так выходило при нашей строительной работе. И по беспечности своей не замечала, что всякий раз обнажается до пояса.

Так думал я тогда.