Умереть тысячу раз

Но всё равно нас просто задавливали массой. Постепенно мне становилось ясно, что мы проигрываем. Увы, даже магия не всесильна. Через тридцать минут боя наш корабль был полностью окружён. Я ещё держался, но из последних сил. Когда казалось, что я на грани того, чтобы упасть обессиленным, с моим телом стали происходить метаморфозы. Правая рука стала вдруг такой, как была на арене гладиаторов. Зрение сменило спектр, и теперь мне всё виделось в более чётком ракурсе, а ещё я видел множество переплетений разноцветных линий, каркасов и сгустков красок.

Медленно перевожу взгляд из стороны в сторону, зрение не меняется. Замечаю, что левая рука тоже претерпела метаморфозы. Прислушиваюсь к себе. Всё тело ощущается по-другому. Как-то отстранённо понимаю, что так щит держать намного удобнее и легче.

Зачем-то срываю с себя рубашку. «Не хватает только тельняшки под ней и крика: „За ВДВ!”», – отстранённо пролетает мысль, пока я разглядываю своё тело, покрытое ЧЕШУЁЙ! И всё же я понимаю, что я – неполноценный. Неполноценный в чём? Почему? Не знаю, всё на ощущениях. И опять вопросы, вопросы, а на них отвлекаться сейчас ой как не стоит.

Рычу! Я умею? Видимо, да! Тут же выпускаю с руки множество сгустков огня. О как?! Я так могу? Опять же, видимо, да! Сразу за этим посылаю круговую волну воздуха. Корабли противника чуть не переворачивает, относя их метров на пять.

Снова рычу и начинаю гнать ветер по кругу, всё усиливая и усиливая поток. Противник дрогнул. Я не вижу этого, я чувствую. Что-то изменилось. Ветер уже не просто шумит, он гудит. Море бушует вокруг нас.

Ещё чуть-чуть. Ещё! Ещё! В какой-то момент я закрываю глаза, и сознание проваливается в темноту.

В себя прихожу опять рывками. Вижу небо и проплывающие облака, потом опять накатывает забытьё. Через какое-то время понимаю, что лежу в траве. Слышу, как рядом шумят деревья. Возникает вопрос: где я? Приподнявшись на локтях, разглядываю кромку леса, а с другой стороны до самого горизонта степь.

Спохватившись, оглядываю своё тело. Руки вполне человеческие, тело тоже. Ни следа от чешуи, и зрение вроде нормальное. Прислушался к себе и понял, что могу в любой момент вернуть чешую, да и зрение меняю по желанию. Хорошо это или плохо, непонятно. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Поднялся. И куда идти? До поселения орков Угрука топать минимум месяц. А нужно ли мне туда? Осмотрелся. Что ж, идём в лес.

Лес был просто непролазным. Сначала я думал, что он так вырос, но потом понял, что таким его посадили специально. Для чего? Защита? Может быть.

По истечении часа, когда я уже готов был выжечь себе просеку, я вышел на опушку. Передо мной была деревенька домов в пятнадцать, но каких-то чахленьких. Скорее, это хибарки или даже землянки. И частокола вокруг нет. Бедненько живёт народ, ох как бедненько.

Направился к поселению, гадая, к какому ещё народу меня закинуло. Когда мне навстречу вышло несколько мужиков с топорами да вилами, моему удивлению не было предела. Люди. Это были люди. Н-да.

– День добрый! – поздоровался я.

Мне ответили, правда, на каком-то непонятном языке.

Так, будем изучать язык и обживаться здесь. Неспроста же меня сюда занесло.

Дальше я действовал по принципу – сильный, но добрый. В общем, вырубил мужиков. Конечно, любить они меня от этого не будут, а даже возненавидят, но хотя бы будут понимать реальное положение дел.

Селение оказалось так себе, ни трактира, о котором так пишут в романах, ни старосты. Просто маленькая деревушка, в которой народ живёт и решает проблемы сообща. Не нужен им тут староста или управляющий. Придётся проситься к кому-то на постой. Выбрал из всех хибар самую запущенную, так как, скорее всего, там меня приютят быстрее за определённую плату.

Как и ожидалось, несколько медных монет решили дело. Мне выделили лавку и кусок дерюги, которым я смогу укрыться. Из еды предложили какой-то отвар, немного сыра и кусок вяленого мяса. По местным меркам – шикарный обед.

Вот так и началась моя жизнь в этой деревне.

На следующий день, благодаря случаю, мне удалось влиться в общество. Один из мужиков, когда перестилал на крыше солому, упал и сломал руку. Я в это время проходил мимо, а вокруг мужика, сидящего на пеньке, суетилось несколько баб. Недолго думая, я подошёл и, отогнав женщин, стал лечить мужика. Первым делом отключил, как учила Лика, чувствительность руки, на что мужик благодарно кивнул. А потом споро вправил кость. Знаками показал, чтобы мне принесли глину и с помощью неё и нескольких дощечек закрепил руку в правильном положении. За лечение мне дали кувшин молока и краюху хлеба, что было очень щедро с их стороны.