Улыбка лорда Бистузье. Часть вторая из трилогии

В прозрачной и бездонной выси моргали светляки звезд, бесшабашно бредущих по Млечному Пути Планета Земля, полыхая в темных космических закоулках и тупиках, стремглав брела своей извечной дорогой. Вместе с Землей ползла и сама ее Дорога—сорокамиллиардоножка. Светляк Солнца напоминал о себе теплом, сгущенным за день в бетонных плитах, по которым неторопливо шли сейчас спасители светлячков и улиток. И где бы они ни ступали — раньше здесь проползал, пробегал, проплывал солнечный лучик, оставивший след теплом, травинкой, птичьим щебетом.

Проводив заявителей и ответчицу до дома, милиционер откозырял и еще раз напомнил Рафаэльке:

— Не забудь отдать Стасику частное определение. Пусть завтра же приступит к исполнению.

И добавил:

— Непорядок, действительно непорядок! Упустили...

Утром Рафаэлька вновь постучал в дверь лейтенанта Барханова, внес литровую банку молока и поставил ее на стол перед милиционером. Банка дымилась.

— Бабушка и Киса прислали, — объяснил Рафаэлька.— Приговор приведен в исполнение! Сейчас, отнесу Стасику второй листочек, у них скоро первая перемена. Я придумал! Пусть они в опасных местах специальные знаки установят, а на них улиток нарисуют. Все тогда поймут, что надо под ноги смотреть.

— И под копыта!— подсказал лейтенант Барханов.

— Так я пойду, ладно?

— Иди, милый,— заулыбался лейтенант Барханов и. отхлебнув молочка, зажмурился: — Парное! Аж светится!

На столе дремало дописанное стихотворение, а на самом листе бесцветно спали две дюжины светлячков. Лейтенант Барханов вытряс их сюда из кобуры и дописывал стихотворение при' живом удиви тельном свете. Сейчас, под солнечным ливнем, наотмашь бьющим из окна и гарцующим на зеркально чистом стекле на столе лейтенанта Барханова, светлячки, конечно, угасли и уже не казались такими загадочными и прекрасными, какими были ночью. Но уж ночью-то живых батареек на две последние строчки, наверное, хватило с лихвой.

Лейтенант Барханов не дал Рафаэльке прочитать это стихотворение. Он вообще неохотно показывал стихи. Вдобавок это была не служебная лирика для стенгазеты «Всегда на посту», а очень личное стихотворное послание неизвестному Рафаэльке адресату поэта «Щит и Меч».

Впрочем, об этом можно было и догадаться. Ясно ведь, что даже милиционеры не пишут по ночам для стенгазеты стихи при свете светлячков, расставленных по листу как постовые.

Зато в очередной милицейской стенгазете поэт «Щит и Меч» поместил свое новое стихотворение. Заканчивалось оно так;

Выхожу один я на дорогу —

Из окна позвал меня сверчок.

Кобура пуста, но нет тревоги,

Выходи, не бойся, светлячок!

ЗАГОВОР ПРОТИВ БЛОНДИНКИ

Три великие радости у бабушки Ханифы: внук Рафаэлька, корова Киса и удивительная курица по имени Блондинка. Юркую Блондинку можно спутать с солнечным зайчиком. Правда, у зайчиков не бывает гребешков и клюва... Внук у бабушки Ханифы один и корова одна, а кур — с десяток. Ведь ясно, что одну курицу держать во дворе — только соседей смешить. Но Блондинка — не рядовая курица, а, можно сказать, действительный член семьи. Остальные куры хозяйничают только во дворе, а умница Блондинка и в дом вхожа. Точнее на веранду. Рафаэлька — ее закадычный друг. Блондинка будит его по утрам, Кукарекать она, правда, не научилась. Да и к чему? Только неразумные горлопаны-петухи, взбодрившись на насесте, будят хозяев так зычно, что заодно просыпается вся округа.

Блондинка — курица интеллигентная. Видя, что ее дружок, как обычно, разоспался, она ранехонько взлетает на подоконник веранды, где приторно-сладко спит Рафаэлька, спрыгивает на одеяло и, понежившись в мягких складках, роняет в них горячее яичко — я тебе завтрак принесла.

Так что Блондинка куда ценнее любого солнечного зайчика, хотя он тоже слепит глаза точно по будильнику. Зато ни один солнечный зайчик не способен снести для хозяина даже тощенькое яйцо, а Блондинка делает это с удовольствием и даже с доставкой на дом.

Рафаэлька улыбается во сне. Он давно привык к таким побудкам, и одного прикосновения закадычного клюва достаточно, чтобы Блондинка тотчас приснилась ему за миг до пробуждения.

Сон отрепетирован, как концерт на школьной сцене. Каждый раз снится ему одно и то же. Блондинка квохчет Рафаэльке:

— Осторожно, яичко не разбей. Кушай на здоровье.

Рафаэльке шесть лет. Скоро он пойдет в школу. А пока живет у бабули. Родители Рафаэльки — в длительной командировке. Они работают на консервном заводе, но только завод этот необычный,— он в море плавает. А с ним пустые консервные банки плывут рыбу ловить. Хлеб за брюхом не ходит.