Улыбка лорда Бистузье. Часть вторая из трилогии

Ясно, что после этого случая кличка Гани-рза Тородзе прилепилась к Серверу как напалм.

Затеплившийся в школе огонь игры быстро перекинулся и в семьи, запалив фантазию мам и пап, братьев и сестер, шуринов и деверей. Даже шестилетний Рафаэлька — внук бабушки Ханифы — тоже изобрел слово, которое торжественно вручил нашей Замире Артыковой, тимуровке, когда она пришла к своей подшефной бабушке Ханифе. Из профессии милиционера Рафаэлька исхитрился выпарить имя Леон Мциири, чем поверг в изумление даже нашего Стасика, старший брат которого, лейтенант Барханов, был начальником поселкового отделения милиции. Думаю, Стасик втайне кусал локти, досадуя на себя за то, что не смекнул положить под микроскоп брата, чтобы самому увидеть как сквозь слово «милиционер» явственно проступает восхитительное «Леон Мциири».

Стасик, конечно же, продемонстрировал свое мастерство дома — дедушке Абдурахману и старшему брату. Уж ему-то он первым делом показал изобретение малыша Рафаэльки.

— Нашли, чем голову себе забивать!— высмеял Стасика брат милиционер.

— А ты сам попробуй! — горячился Стасик.

— Пожалуйста!— сказал брат и вмиг начертал на листе: «Уго Ловник, Прес Тупник».

— Да это и разгадывать не надо,— оскорбился Стасик-виртуоз.— Просто прочитать подряд — и все дела...

Дедушка Абдурахман молча прислушивался к перепалке внуков и улыбался.

Пожар игры не унимался еще недели две, и не было все это время в школе другого такого же все охватного дела, пока...

Пока не начались у нас необъяснимые чудеса.

А начались они с того, что в один прекрасный день перед воротами школы пролегла глубокая траншея, отрезавшая свободный вход в школу. Траншея тянулась метров на двести в обе стороны от ворот, ее приходилось обходить, терять время. Школьный завхоз Лутфулла-ака перекинул через траншею две доски, чтобы соединить ставшую островом школу с большой землей. Но после дождика тысячи подошв натаскивали на эти шаткие мосточки глину, растирали ее, и ходить по скользкому настилу становилось опасно.

Траншею вырыли шустрым и клыкастым экскаватором, добывая из глубины изношенные трубы — приспела неотложная пора менять их. Но дело это у ремонтников замерло на полпути. Рабочие исчезли внезапно, будто все разом были вдруг брошены на углубление дна марсианских каналов. И только хобот экскаватора и ладонь бульдозера, в изнеможении навалившись на высокий земляной бруствер, замерли в ожидании работы, когда, с победой закончив престижные ирригационные объекты на Марсе, ремонтники возвратятся к земным заботам и вернут технику к жизни.

Однако когда дождь — поначалу робкий пацан — посолиднел, обрюзг и зарядил всерьез, стало совсем худо. Глиняная каша набухла и поползла от бруствера по обе стороны, сделав подход к воротам неприступным. Смельчаки отважно балансировали на доске, другие преодолевали опасный для обуви, чулок и штанин участок в обход и вброд. Близ водопровода около вестибюля разыгрывались баталии за право первым отмыть обувь. Спасительную воду брали штурмом. Кое-кто посмекалистее захватывали из дома вторую пару обуви.

Директор школы Мумин Ахмедович не отходил от телефона, силясь установить связь с хозяевами экскаватора и бульдозера, беспризорно застывшими у траншеи. Следы хозяев словно смыло дождем.

Положение стало угрожающим. И тогда Мумин Ахмедович принял отважное решение — повалить часть забора там, где кончалась траншея, чтобы мы ринулись к знаниям через пролом и при этом не изводили обувь столь скоростными темпами, повергая в отчаяние и наших мам, и школьную вахтершу, которая со шваброй наперевес стояла у входа в вестибюль, обороняя вход от тех, у кого не хватило терпения или сноровки толком реанимировать обувь после очередного взятия брода штурмом.

Поэтому однажды, в отчаянии положив телефонную трубку на рычаги, Мумин Ахмедович решительно воскликнул:

— Все! Моя совесть чиста! Рабочих опять не могут прислать... Бросили на какой-то аврал... Безобразие! Решено, завтра сделаем брешь в заборе. В районе дыру я согласовал по телефону, они дали добро, можно ломать.

Мы со Стасиком Бархановым и Стеллой Хван слышали это, проходя после уроков мимо распахнутой двери директорского кабинета, когда Мумин Ахмедович громко делился своим отчаянно-героическим решением с тетей Зиной, секретаршей.

А мы шли к Стасику домой. Для дела. Нужно было обсудить важный вопрос — как поздравить Эркина Холматова. Это поручил нам совет отряда.

Эркин — наш вожатый с поселкового рудника. Друг отряда. Он работает электриком. Правда, у нас бывает совсем редко, можно сказать, только по праздникам. И еще как-то раз Эркин приходил, чтобы в кабинете физики сделать две новые розетки.

Но недавно в школу пришло письмо. На конверте значилось—«7-му «Б». В конверте лежала открытка, на которой порхали два спаянных желтых кольца, а текст гласил: «Приглашаем представителей класса на торжественный вечер, посвященный нашему бракосочетанию. Эркин и Гульчехра».