Улей

На последних нотах визг и крики окончательно перекрывают звуки песни.

— Ох, хитяра… — выдыхает Ростик, опрокидывая в горло алкоголь и, сминая стаканчик, швыряет его в ящик из-под салютов. — Хитяра!

Молниеносно оприходовав весь имеющийся алкоголь, "поколение" настраивается на новый танцевальный заход.

— А сейчас, конечно, для нашей любимой Клавдии Ивановны…

— Клавдия Ивановна!

— У меня мурашки по коже…

— Клавдия Ивановна!

— И часто здесь такое происходит? — спрашивает Ева Адама, и он наклоняется к ней совсем близко, чтобы расслышать.

— Ну, случается… Это же не элитка, нормальный одесский двор.

— Клавдия Ивановна, мы знаем, что вы с нами! — орут, пересмеиваясь.

— Гип-гип-ура!

— Ура! Ура! Ура-а-а-а-а-а!

— Их не накажут?

Титов смеется, пожимая плечами.

— Даже если полиция примет вызов, пока соберутся, пока доедут… Хулиганство — не убийство, быстро не отреагируют.

— Клавдия Ивановна, ваша любимая! За нашу Одессу[3]!

Самый смелый, а возможно попросту пьяный, даже бросает в окно первого этажа снежный ком.

Плывут туманы наб волной,
Покрыты бирюзой,
Стоит у моря предо мной
Одесса, город мой.
Он с песнями встречает,
Он с песней провожает,
Одесса-мама, милый город мой.
Ах, Одесса, жемчужина у моря,
Ах, Одесса, ты знала много горя,
Ах, Одесса, любимый милый край,
Живи, моя Одесса, живи и процветай.
Ах, Одесса, не город, а невеста,
Ах, Одесса, нет в мире лучше места,
Ах, Одесса, прекрасный милый край,
Живи, моя Одесса, живи и процветай.
На свете есть такой народ,
Он ввсело живет,
Одесский дружный наш народ,
Он пвсенки поет.
Кого вы ни спросите,
Ответят одесситы —
Такими уж нас мама родила.

И Еве становится жарко, так она смеется и подтанцовывает. Давно у нее не возникало настоящего восторга в компании подвыпивших сверстников. Все чаще приходилось притворно ввселиться. Здесь же, среди этих простых и бесшабашных ребят, Адам едва удерживает ее в кольце рук.

Ax, Одесса, жемчужина у моря,
Ах, Одесса, ты знала много горя,
Ах, Одесса, любимый милый край,
Живи, моя Одесса, живи и процветай.
Ах, Одесса, не город, а невеста,
Ах, Одесса, нет в мире лучше места,
Ах, Одесса, прекрасный милый край,
Живи, моя Одесса, живи и процветай.

На балконе четвертого этажа появляется мужик в майке и трусах. Разъяренно взмахивая кулаками, он, должно быть, матерится. На фоне музыки, мало впечатляет. Напоминает немое кино или даже пантомиму.

В Одессе есть такой маяк,
Он светит всем всегда,
Он говорит — постой, моряк,
Зайди-ка ты сюда.
Здесь двери всем открыты,
Бокалы всем налиты,
И женщины танцуют до утра[4]".

Как только песня заканчивается, становится слышно все нелицеприятные слова соседа. Но вот душа одесская широкая — никто не обижается.

— Еще одна, Павел Семенович! Выходной завтра — отоспитесь.

Следом появляются другие осмелевшие жильцы.

— Безобразие!

— А ну, марш по домам, ненормальные!

— Семь copox[5]! — выкрикивает Ростик, сгруппировывая толпу.

— Юхххххууу!

— Ева тоже танцует, — требует Людочка, хватая девушку за руки и затягивая в круг.

Титов машинально входит следом.

— Все нормально? — тихо спрашивает.

— Ой, оставь ты ее, Тит! Что она у тебя не танцует?

— Под "Семь сорок" все танцуют, — вклинивается чернокожий, и все ржут. — Можешь? — к Еве.

— Уж под "Семь сорок" могу! — с энтузиазмом заявляет та.

— На выбывание! До победного!

— Пока менты не приедут?

— Нас линчуют раньше.

Бумбокс снова приземляется на лавочку, и начинается безумие. Стуча ботинками и прыгая, вытаптывают снег. Так танцуют, что земля под ногами горит.

[1] Портативная колонка.

[2] "Цвет настроения синий" Филипп Киркоров.

[3] Построение предложения на манер одесского говора.

[4] "Ах, Одесса!" Модест Табачников.

[5] Еврейский танец, популярный в Одессе.

День восемьдесят шестой (1)

Он тебе не Бог.

©T1One

День восемьдесят шестой.

— Поймать! Живой или мертвой! Поймать!