Укротить Чудовище. Часть 1

Это очевидно. Еще он высокий, одетый в обычные черные штаны, выглядевшие несколько странно, непривычно на существе из сказок и легенд.

— Я о вас читала! Вы охраняете древние замки, некогда принадлежавшие детям мира Воздуха. По старым преданиям, когда они покинули наш мир, они оставили горгулий сторожить тайные сокровища, что откроются лишь избранным, — я никогда не видела ожившую горгулью, только каменные изваяния в столице. И вдруг настоящая горгулья!

Только Нуалон не украшали каменные статуи и построили замок всего четыре века назад.

— А я в отпуске, — горгул пожимает беспечно плечами. — Отдыхаю.

— О-о, — откликаюсь растерянно.

Ловлю клыкастую усмешку.

— Фреа, — решаю представиться. Леди нельзя знакомиться самой вот так запросто, но это же горгулья. Не думаю, что ему есть дело до светского этикета. — Леди Фреа Роза Ренье.

— Ром. И позвольте спросить, леди Фреа, что вы делали на том карнизе, с которого столь неэлегантно рухнули?

— Я? Пряталась.

— От кого?

— От предложения руки.

Даже вспоминать неприятно. Особенно мерзкие ощущения от поцелуя.

— Без сердца?

— Леди редко кто предлагает еще и сердце, — боги, о самом главном и позабыла! — Ром, благодарю за спасение.

— Пустяки, — отмахивается горгул небрежно. — Тебя подбросить?

— Куда?

— Вниз, вверх, в твою комнату — куда скажешь.

— Мне еще рано в комнату, — смеюсь я. Праздник в самом разгаре и папа обещал фейерверк в мою честь и…

Внезапно улыбка горгула исчезает, выступающее из прядок гривы круглое мохнатое ухо дергается раздраженно.

— Ром? — что-то увидел? Услышал?

Горгул резко наклоняется вперед, расправляет крылья.

— Ром? Только не оставляй меня здесь одну! — спуститься-то отсюда я смогу, но в бальном платье будет весьма неудобно, а без платья — крайне неловко.

— Я подсажу тебя в окно галереи, и оттуда ты сможешь…

— Что происходит? Это и мой дом, я хочу знать, в чем дело, — требую правды я.

Ром обхватывает меня за талию, прижимает к себе и прыгает с крыши.

Безо всякого предупреждения! Писк, жалкий, испуганный, вырывается сам собой, руки цепляются судорожно за шею спутника. Горгул облетает первый этаж, скользя неслышно под высокими стрельчатыми окнами, откуда льются свет, музыка и голоса, и устремляется к дальним, обычным прямоугольным окнам. Приближается к одному, замирает.

Библиотека, маленькая, уютная, пахнущая сандалом и полная историй чудесных, скрытых под обложками великого множества книг на полках стеллажей, поднимающихся до сводчатого потолка. В глубине теплится неяркое ровное сияние светового кристалла на подставке — папа предпочитает окружать себя и нас всеми удобствами, которые только может предложить наш мир. Возле столика с кристаллом сам отец, высокий, с зачесанными назад светлыми с проседью волосами.

— Все готово?

— Да, — шелестит странный шипящий голос и из тени у дальней стены выступает существо.

С длинными белыми волосами и черными глазами, кажущимися пустыми провалами на лице бледном, с резкими чертами. Черный плащ с воротничком-стойкой окутывает высокую — выше папы, — фигуру.

Кто это? Смерть, какой ее изображают в детских книгах?

— Я заберу ее в семь. Надеюсь, — существо делает паузу, бросает неожиданно ироничный взгляд на моего отца, — обойдется без последствий бурного праздника?

— Она знает и будет готова, — отвечает папа холодно.

— Хорошо. Не хотелось бы возиться с девушкой с похмелья.

О ком они говорят? Откуда папа знает существо это, и кто оно такое? Не читала о подобных ему…

Ужас пронзает сердце ледяными клыками.

Речь о… обо мне?! Но папа любит меня… нас обеих… Он никогда бы не отдал…

Папа смотрит на удлиненный белый кристалл в лапках подставки.

— Второе?

Существо усмехается хрипло, достает из кармана плаща черную коробочку, протягивает. Папа оборачивается, забирает почти не глядя.

— Уверен? Вещь тонкая и непредсказуемая, стопроцентной гарантии здесь никто не даст…

— Я не сомневаюсь в твоем мастерстве, — перебивает папа. — И я не желаю повторения…

Ром отстраняется вдруг от окна, разворачивается, взлетает к крыше. Сквозь клыки пробивается злое рычание.

— Кто это? — спрашиваю и сама едва слышу собственный голос.

— Один из Белых теней.

— Кто?

— Демон. Вы называете их пожирающие жизнь.

Те, кто питаются силой ведунов. Демон из мира Огня.

И папа его знает.

Горгул проносится над крышей Нуалона, опускается к окну галереи на первом этаже, но с другой стороны.

— Он меня почуял, — добавляет Ром, толкая свободной рукой чуть приоткрытую створку. — Поэтому лучше тебе вернуться на праздник, а мне исчезнуть.

— Я… я не понимаю, о чем они говорили…

И о ком? И почему папа так спокойно беседовал с пожирающим жизнь?!

— Я тоже. Но вряд ли из этого разговора последует что-то хорошее, ибо от Белых теней ничего хорошего ждать не приходится, — горгул ссаживает меня на подоконник, улыбается криво на прощание. — Быть может, еще увидимся, Фреа.

— До свидания, Ром. И благодарю еще раз.

Горгул взлетает и мгновенно растворяется в сумерках.

— Фреа? Где ты пропадаешь?

Оборачиваюсь к встревоженной Катерине.