Читаем Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств полностью

Критик Исаак (Isaac) (Archiv, 62: 1) придерживался точки зрения, уже отмеченной Рольфом, что этот и два следующих сонета не были адресованы мужчине.

Итак, критик Мэсси резюмировал: «Не только вся их прекрасная образность священна для пола, как я это называю; не только Sh. использовал её (образность) на протяжении всего творческого пути; не только Спенсер обращался к (литературному) образу своей возлюбленной в точно таком же тоне в своих сонетах 35 и 64; ...но образами, которые были ранее последовательно внесены Констеблем в его поэтическом сборнике «Диана», «Diana» (see notes on S. 99) (p. 27).

Критик Исаак (Isaac) подчеркнул: «Этот сонет можно назвать классическим произведением лирики эпохи Возрождения, поскольку был взращён в Италии». (Archiv, 62: 2).

Критик Прайс (Price) отметил, что здесь, как и в некоторых других сонетах, существует точный баланс между мужской и женской формами цезуры, каждая из которых встречается (аж) до семи раз, где «the reader is conscious of the exquisite harmony that results», «читатель осознает возникающую в результате (соединения) изысканную гармонию» (p. 373). (See also his note on S. 33).

Критик Г. Х. Палмер (G. H. Palmer): (высказался об этом сонете Sh., как «driven home by the vowel «e», «пронзительной сути», доведённой до конца гласной «е». (Life, Art, & Characters of Sh., 1: 24—25) (p. 9).

(«Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

________________

________________

That time of year thou mayst in me behold,

When yellow leaves, or none, or few, do hang

Upon those boughs which shake against the cold,

Bare ruined choirs, where late the sweet birds sang;

In me thou seest the twilight of such day

As after sunset fadeth in the west,

Which by and by black night doth take away,

Death's second self that seals up all in rest;

In me thou seest the glowing of such fire

That on the ashes of his youth doth lie,

As the deathbed whereon it must expire,

Consum'd with that which it was nourish'd by;

This thou perceiv'st, which makes thy love more strong,

To love that well, which thou must leave ere long.

— William Shakespeare Sonnet 73

_____________________________

2023 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 73

* * *

Чтоб время года ты смог созерцать — во мне,

Когда жёлтые листья, иль никто, либо немногие висели

На тех ветвях, которые дрожали наперекор холодам (везде),

Голых разрушенных хоров, где милые птицы допоздна пели;

Во мне ты увидишь сумерки — такого дня

Как будто исчезающего на западе после захода солнца,

Который мало-помалу унесёт ночь чёрная (маня),

Второе «Я» смерти, чтоб всё в покое запечатать (до конца);

Во мне ты увидишь сияние — такого огня,

Чтоб на пепелище его юности пробыть недолго,

Как смертном ложе, после чего он должен будет силу потерять,

Поглощаемый тем, которым он был вскормлен (доколе);

Этим ты ощутишь, что сделает твою любовь ещё сильней (вспять),

Любить столь хорошо, кою прежде обязан будешь покинуть вскоре.

* * *

Copyright © 2023 Komarov A. S. All rights reserved

Swami Runinanda Jerusalem 11.07.2023

_________________________________

(Примечание от автора эссе: по поводу спорного слова «quiers» строки 4 сонета 73 с сокращениями оригинального текста Quatro 1609: «Bare rn 'wd quiers», (по-видимому, «Bare renew'd quiers» — Голые возрождённые певчие») позднее в переиздании 1640 года, фрагмент строки был заменён на «Bare ruined choirs», «Голые разрушенные хоры».

Впрочем, похожий литературный образ «певчей птицы», «quire» нашёл своё место в пьесе Шекспира «Цимбелин», акт 3, сцена 3: «We make a quire, as doth the prison'd bird».

Слово «quiers» елизаветинской эпохи по истечению времени в современном написании «quirister», «квиристер» — это хорист, певчий в церковном хору (множ. ч. «quiristers», «квиристеры»).

Примеры:

1612, Майкл Дрейтон, (Michael Drayton, Poly-Olbion, song 13 line 28—29):

«Upon the highest spray of every mounting pole,

Those Quiristers are pearcht with many a speckled breast» )line 28—29).

«На самой высокой точке каждого монтажного столба

Эти певчие имеют множество крапчатых грудок перламутром» (28—29).

1988, Алан Холлингхерст, (Alan Hollinghurst, The Swimming-Pool Library, paperback edition, London: Penguin, OCLC, page 110):

«You are a tweake, aren't you, Nantwich?» — said Morgan, — a fat, ugly, Welsh quirister, reviled by the others but being allowed, too, into the menacing conpiracy against me. «Ты придурок, не так ли, Нантвич?» — вымолвил Морган, — толстый, уродливый валлийский певчий, которого остальные поносили, но которому тоже разрешили участвовать в угрожающем тайном сговоре против меня).

(Shakespeare, William (1609). «Shake-speares Sonnets: Never Before Imprinted. London: Thomas Thorpe).

* hang —

(глагол) висеть, повиснуть повесить,

hanged / hanging / hangs

используется в четырёх смыслах для прошедшего времени

и причастия прошедшего времени;

(глагольн. формы) (идиомы)

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии