Угол белой стены

- Время не пришло. Когда-нибудь посчитаемся.- Пожилой нетерпеливо посмотрел на дверь в соседнюю комнату: - Ну, что же это она? На бал собирается?

- Женщины на любое дело, как на бал, собираются, дорогой.

- До поезда…- пожилой озабоченно посмотрел на часы,- сорок пять минут. А на вокзале тебе еще осмотреться надо. Там всякий народ может быть. Эх, милый.- Он усмехнулся и, придвинувшись, обнял парня за плечи.- Если эта операция удастся, внеочередной отпуск получишь. На два месяца. И все деньги вперед. Понял? Только не унывай, нос не вешай. Весело жить надо.

- А я так и живу,- кивнул тот.- Веселее не бывает.

В этот момент дверь открылась, вошла девушка. Она была в дорогом синем костюме, стройные ноги обтягивали- пестрые, клетчатые чулки, на груди красовался большой кулон на тонкой золотой цепочке.

- Вай, какая ослепительная красота! - воскликнул парень, шутливо жмурясь.

- Тамара, дай-ка коньяк,- неожиданно распорядился пожилой.- На дорогу выпьем.

- Ой, правильно!

Она метнулась к буфету. Парень встал с дивана, потянулся и, блеснув зубами, сказал:

- Верно говоришь, надо выпить. Кровь заиграет, душа запоет. Ба-альшой бокал попрошу, дорогая,- обратился он к девушке.

Та с улыбкой отодвинула рюмку и налила ему полный стакан.

Все трое чокнулись.

- Ну, с богом,- сказал пожилой.

И уже в передней, когда молодые люди одевались, он озабоченно повторил:

- Так смотри, Алек, народ это отчаянный. Им терять нечего.

- С такой женщиной,- весело ответил парень,- я лев, а не человек, дорогой.

- Лисой тут надо быть, лисой. Хитростью бери.

- Все будет,- заверил парень, возбужденно блестя глазами.

Когда за ними захлопнулась дверь, пожилой облегченно вздохнул, потом нахмурился и, направляясь в комнату, зло произнес вслух:

- Ты у меня получишь отпуск, сукин сын. И вообще поглядеть за вами не мешает…

Поезд шел по заснеженной степи. До самого горизонта раскинулся слегка всхолмленный голубоватый ее простор - ни деревца, ни оврага, ни деревушки. Только что отсвистела над степью пурга, и тяжелые, свинцово-черные тучи теперь грозно клубились над пустым горизонтом. Солнце, зайдя за них, зловещим багровым заревом подсвечивало края.

- Ах, какая страшная картина,- покачал головой Дмитрий Петрович, стоя у окна и зябко прикрывая пижамой впалую грудь под шелковой полосатой сорочкой.- Ужас просто. Вы только взгляните,- обратился он к соседу по купе, румяному и добродушному толстяку - инженеру.

- Да, грандиозно,- согласился тот и, усмехнувшись, добавил: - Не страшно, не ужасно, а именно грандиозно. - Он отложил газету и зевнул.- Читать уже трудно. Может, лампочку зажжем?

- Да, да, пожалуйста! - предупредительно воскликнул Дмитрий Петрович, с трудом отрывая взгляд и окна, и снова зябко повел плечами.- Признаться, такая картина даже на психику действует.

- Знаете что, батенька? Давайте-ка пойдем ужинать, а? - неожиданно предложил толстяк.- Пока вы со своими страхами последний аппетит не потеряли. В Борск прибудем поздно, ресторан в гостинице закрыт будет. А тут он за три вагона от нас. Решено? - Он энергично хлопнул себя по коленям и весело добавил: - По рюмочке-другой примем, и оптимизма у вас, глядишь, ни сто граммов прибавится.

- Невозможно, - уныло покачал головой Дмитрий Петрович.- У меня, знаете, язва. Я уж тут поем. Жена сухариков насушила, молочка бутылка есть, ну и яйца всмятку. Ничего, знаете, жареного, соленого, острого не принимаю.

- Ах ты, господи! - воскликнул толстяк.- У него еще и язва! Ну, пойдемте, чего-нибудь диетического закажете. Там есть. Это я вам точно говорю. Пойдемте, посидим, рассеемся.

Он так энергично и напористо уговаривал Дмитрия Петровича, что тот наконец сдался.

Переодевшись, они вышли из купе в узкий, гудящий приход и двинулись в дальний его конец, прижимаясь то к одной стенке, то к другой, в такт покачивания вагонов. По лязгающим, продуваемым ледяным ветром переходам они прошли в следующий вагон, потом в другой, в третий и наконец очутились в вагоне-ресторане Здесь было светло, людно и шумно. Но свободные места все же нашлись.

За столиком разговор неожиданно принял совсем другое направление.

Дмитрий Петрович, округляя глаза и машинальна отщипывая белый хлебный мякиш, стал рассказывать о недавнем происшествии в своем учреждении.

- …Представляете? Заходит он ко мне в отдел, никого и ничего не спрашивает, спокойно достает из своего портфеля какую-то бумагу и выходит. Словно наш сотрудник.

- Любопытно. А потом что?

- Я, знаете, почему-то встревожился…

- Ну, естественно,- иронически вставил толстяк.

- Нет, вы не смейтесь. Тогда я выхожу вслед за ним. Вижу, он подходит к какому-то человеку, показывает бумагу, что-то торопливо говорит, и тот поспешно вынимает и отдает ему деньги. Огромную пачку! Мне, знаете, как-то не по себе стало. У нас ведь никакие платежи наличными не производятся, только по перечислениям. А он, значит, берет эти деньги и быстро спускается на второй этаж. Тогда я спускаюсь за ним…

- Вы просто отчаянный человек,- все так же иронически заметил толстяк.