– А что флаги? Я их вообще не наблюдаю. Лишь непонятный с такого расстояния «набор».
– Вот именно. Если бы не справочник и данные по британскому флоту в Вэйхайвэе… это вполне мог оказаться (издалека, конечно) и японский… да хоть «Сума».
– Скажете тоже… «Сума», – возразил Трусов, однако призадумался.
Русский крейсер завершил маневр и фактически лег с оппонентами на параллельный курс, следуя небольшим уступом впереди.
Поступил доклад от радиотелеграфистов, зафиксировавших обмен сообщениями в эфире, подчеркнув, что «искрят исключительно шифром».
– Вот как! – только и прокомментировал Трусов… как констатацию. – Вот, значит, как.
До «Аполло» по правой раковине было уже не больше трех миль.
Тот, кого нарекли «Кресси», будучи отдаленным мателотом, отступал на четыре-пять кабельтовых. Сказать бы для красивого антуража, «утопая в дымке», так нет – видимость была почти идеальной и световое «морзе» ратьера из-под фока «британца» частило более чем приметно.
Но нечитаемо.
– Это не нам, – внимательно смотрели и докладывали рюриковские сигнальщики, – абракадабра – шифрует барбос.
По понятным причинам на мостике «Рюрика» прочно оккупировали правое крыло, наблюдая за сомнительной парочкой. По узлам шли с ними практически вровень. Лаг размеренно постукивал, показывая 14,5.
Из радиорубки еще дважды отчитались о перехваченных шифровках, пока совсем не удивили, объявив, что их глушат.
– Быть того не может! Вы не путаетесь там в своих проводах-лампах?
– Никак нет!
– Никак чертовы англичане подличают? – Евгений Александрович оглянулся с вопросом к Хлодовскому. – И как это понимать?
Старший офицер протянул руку, указывая на раковину:
– По-моему…
Британские крейсера заметно ускорились.
– Таким образом, что и требовалось… – не стал договаривать Андрей Анатольевич, потому что присутствие военных кораблей Великобритании в этих водах можно было объяснить однозначной причиной.
«Причина – эскадра Рожественского? А британцы выступили дозорным отрядом? В помощь своим союзничкам японцам? Да ладно! Тут и не надо быть параноиком, чтобы понять – жечь уголь, наверняка из своего кармана, англосаксы попусту не станут. Ледокол ищут. Нас ищут».
– Лучше бы это были корабли микадо, на худой конец, – тихо прожужжал над ухом Шпаковский, – япов так и вовсе, при правильном подходе, перетопить и все дела. Шито-крыто! А против бриттов… они нас – красную тряпку для двух бычков уже видели (в хорошую подзорную трубу или визир мощный, что там у них есть?). И будут нагонять по возможности. Сколько сейчас до них? Сорок кабельтовых? Охренеть. Недаром кто-то из наших боялся попасть под «высопоставленную некомпетентность» из контекста «забивать гвозди атомоходом», или вот тебе – чистая подстава! Так от глупости вскоре и будем чапать в компании альбионцев. А наш расфуфыренный носитель адмиральских эполет и пырхнуть не посмеет – прецедент, война-с! Короче. Вредительство и головотяпство.
– Тихо ты, услышит, – едва разжал зубы Чертов. Поцеплялся взглядом к наместнику, к статскому, к дымящей в кабельтове лоханке, к зеленым искоркам на мониторе:
«Тянуть дальше недопустимо! “Лена” нас только тормозит. Надо давать максимальный ход и отрываться от излишне любознательных джентльменов. Нельзя им позволить детально нас рассмотреть. Это, я вижу, понимает господин-неженка из Петербурга (приказать, что ли, подать ему стулку, а то сейчас бедолага в обморок свалится). А вот наместник ничего не хочет понимать – набычился своим упрямым лбом и эмоциями. А эмоции, бля, тянут эмоции».
Так и хотелось высказать все, что думаешь! Однако ж:
– Ваше… – прокашлялся, чтоб смягчиться, – Ваше высокопревосходительство, ситуация выходит из-под контроля и в конце концов обернется чреватыми последствиями. «Лена» нас сдерживает. Ледокол может выдать до двадцати узлов.
Адмирал тянул, колебался с ответом, на статского поглядывал. Адъютанты струнками вытянулись – чуют напряжение. Старпом опять тем временем с радиорубкой оттелефонился, рот уж открыл – хотел доложиться, да Алексеев, наконец, как сам из себя клещами:
– Видите ли, господин Чертов. В Петербурге… м-мэ, император располагает сведениями, что у вас на судне назревает бунт… неповиновение, а ледокол намереваются угнать в САСШ.
У Чертова, у помощников, у вахтенных, у всех, кто слышал, челюсти так и отвисли!
А наместник, став жестче, додавил:
– Берлинский ко всему имеет еще один чрезвычайный приказ, не подчиняющийся телеграфным и флажным: «ни в коем случае не допустить вашего ухода, с правом стреножить судно “Ямал” выстрелами под нос или в корму».
Стояли, переваривали добавочку, глазами хлопая… оказалось, что еще не все!
Снова старпом:
– Доклад радистов! Они глушат телеграфную частоту. Беспорядочной морзянкой.
И это еще было не все…
– Они режут! На радаре – взяли еще правей на два румба!
На мониторе было видно, что чужие корабли разрывают между собой дистанцию и интервал, меняя строй.
– Подняли на четыре узла!
Что удивления не вызвало – тип «Аполло» по паспорту ходил почти на девятнадцати.