Углём и атомом

В радиорубку все-таки прошли, сделав запрос, установив контакт с Царскосельским пунктом. Вот только Авелана на месте не оказалось. Не застали. А звать императора не осмелились… ни сами (наместник: «да как так можно!»), ни там, в Царском.

А время вышло.

– Дымы на горизонте!

* * *

Алексеев не оттаял – не тот человек, чтобы быстро менять настроения, тем более добреть. Но офицера на «Рюрик» отправил с приказом командиру крейсера:

– Катер под трапом. Капитану первого ранга Трусову идти на сближение, досмотреть, кто такие. Ежели что, заворачивать их. Нечего им тут!

Перешли на ходовой мостик. В этом случае петербуржский чиновник снова проявил строптивость и полномочия, приватно забубнив что-то адмиралу – расслышалось лишь «взять роспись об умолчании», и часть свиты наместника осталась в конференц-зале. С другими людьми, с позволения Алексеева, статский советник быстро проводил инструктаж, открыв свой портфельчик, шелестя бумагами.

И непременно следом известив капитана судна, что допуск у свитских по-прежнему остается в грифе «Немо» – то есть «тайно построенное судно», и… «ни о каких путешествиях во времени! Молчок! В том числе всем, всем из экипажа, кто будет контактировать с вновь прибывшими».

Засновали шлюпки и катера.

Вышла небольшая заминка (на полчаса), так как Алексеев пожелал иметь обратную связь с крейсерами, полагаясь исключительно на своих телеграфистов. Нужного специалиста пришлось специально дожидаться с «Рюрика». Этим же катером прибыли два сигнальщика.

Наконец броненосный крейсер, с все еще с зависшим на талях паровичком, начал свое неторопливое движение, ложась на курс перехвата.

Заворочался «Ямал», выбирая направление от противного. Рядом пристраивалась «Лена», начиная поддавать в топки.

– Господин капитан, – наместник продолжал «играть» роль сурового и подозрительного «смотрящего», видимо, стараясь не сильно напирать властью, но… не получалось, – ход будем держать по вспомогательному крейсеру «Лена». Берлинский докладывал, что машины у него не совсем исправны – не более шестнадцати узлов.

«Рюрик» уже заметно прибавил, поднаддал, пеня из-под кормы, отдаляясь, все больше распаляясь сносимым вбок угольным выхлопом.

А на «Лене» действительно было что-то с машинами, так как пароход набирал ход очень медленно, неимоверно коптя одной из труб.

– А ведь они сменили курс, – сначала задумчиво, потом уже громче заметил Шпаковский, – явно заметили дымы «Рюрика», да и «Лена» чадилка та еще! И двинули к нам! Что-то это крайне подозрительно. Не находите?

Алексеев тоже переминался у монитора РЛС, теперь уже с большим доверием наблюдая за всеми метками-перемещениями: уходящего «Рюрика» и двух неизвестных.

Радар показывал очевидную правду – два чужих корабля очевидно увеличили ход и в свою очередь легли на курс сближения.

– Не меньше четырнадцати узлов! – уверил оператор, указав на бегущие циферки, выдаваемые аппаратурой.

– Право руля! Курс 50! – приказал Чертов.

Диспозиция была немного щекотливая: по левому борту в шести милях тянулась полоска суши, загибаясь к северу, охватывая выступом полуострова Шипунский. Следуя прежним курсом, связка «Ямал»-«Лена» оказывалась как бы зажата между берегом и чужаками. Но и новый курс вел к невольному сближению. Особенно если преследователи возьмут правее, срезая угол, выходя на перпендикуляр.

Старпом поднял трубку пронывшего телефона, выслушал и известил:

– Приняли радио с «Рюрика»: «на запросы по беспроводному телеграфу не отвечают».

– Они ведут себя весьма подозрительно! Почему молчат? – Наконец у Алексеева пробилось замешательство, – либо телеграф у них не исправен, либо отсутствует… что притянуто за уши. Неужели японцы?

На «Лене», видимо, тоже получили рюриковскую морзянку и теперь усиленно репетовали – флажно и ратьером.

– Это корыто выдаст обещанные шестнадцать? – Чертов поминутно оглядывался на плетущийся на левой раковине вспомогач. Сказал вроде бы никому, но понятно, кто объявлял о «шестнадцати узлах».

Алексеев только задышал шумней… в общем, наладить конструктивное общение не получалось.

– Сколько до них миль? – осторожно спросил статский советник.

Капитан сухо ответил.

Переминаясь с ноги на ногу, петербуржский чиновник откровенно не находил себе места, видимо, просто устав стоять. А присесть особо и некуда было. То есть совсем…

Офицеры свиты адмирала, понятно, были более стойкими «оловянными солдатиками», все больше озирались, разгадывая техническое убранство ходового мостика ледокола.

Единственное, начали (почему-то конфузясь) тихонько отпрашиваться в гальюн. Дежурный морпех по одному выводил их из помещения.

Дистанция с преследователями между тем медленно, но неумолимо сокращалась.

– А ведь они нас могут уже видеть, – заметил Шпаковский, – красную точку. А?

– Вполне уж, – согласился кэп, – после японских крейсеров в Беринговом я не удивлюсь, что и вовсе ищут конкретную «красную точку». А еще «Лена» нас «палит» своим кадилом. Чего она так дымит?

Вопрос опять был задан в пространство, но приближенный офицер из свиты в полковничьем звании подсказал:

– Машины плохи. И уголь-с мусорный в ямах.